Двенадцатый
Шрифт:
–Ты хочешь сказать, что это существо бессмертно?
–Может, его и можно убить, но только не простой сталью. Ты, кстати, о чем-то хотела поговорить?
–Да. Только думаю, после таких известий то, что я скажу, покажется неважным. Давай уйдем отсюда побыстрее, а то вдруг твой черный вернется.
8
На отвоевание Дракмора у воинов почившего барона Гаррота ушла почти неделя. Набранная из наемников и дворян, переметнувшихся невесть как и почему к Салкандо армия защитников страны больше на поле не выходила, предпочитая вести партизанскую войну. Но после нескольких успешных засад, ударов в спину и ночных нападений на лагерь, удача им изменила. Вернее, люди Оргона научились
Оргон был доволен – потеряв всего шестерых убитыми и с десяток ранеными, он завоевал целую, некогда могущественную страну. Триумфатором вошла в королевский дворец. Не то величественное сооружение, что стало могилой для ее отца, а новый, поражающей аляповатостью и пошлой пышностью. Нынешний наместник Дракмора, правящий от имени «могущественного принца Салкандо» добровольно склонил голову и передал девушке символические ключи от столицы и Венец Дракмора – корону государей Ночных эльфов.
Не откладывая в долгий ящик, назначили церемонию коронации законной царевны из рода Эльфарран, тем более, что, едва весть о том, кто ведет войско закованных в броню людей, достигла ушей местных жителей, понеслись изъявления преданности и отряды возрождающейся эльфийской армии. С одобрения Оргона, Найтари приказывала присоединяющимся отрядам возвращаться по домам и восстанавливать то, что не желали восстанавливать для «колдуньего приспешника».
И весной Дракмор расцвел. Вместо опустевших и покрытых многолетней гарью деревень теперь стояли вполне обустроенные хутора, города стали неотличимы от людских – та же толкотня и суета, не стало грязи на просторах царства. В общем, все стало как прежде. Старшины некоторых родов даже предложили отстроить заново замок Ун’Шаллаха, но Найтари отказалась, ограничившись лишь переделкой дворца в столице.
И вот настал день, когда с коронацией тянуть уже стало нельзя. До этого наследница страны отговаривалась, мол, из разрухи не вытянули, казны почти нет, армия не собралась.
Праздничная процессия въезжала в столицу через широко распахнутые северные ворота. Впереди на белоснежной лошади ехала Найтари, в длинной белой же тунике, без шпаги, но со спрятанным, по настоянию Канна, в рукаве стилетом, следом старшины крупных и влиятельных родов, составляющие цвет дракморского нобилитета, за ними Оргон и его конники, по глаза закованные в железо, с опущенными забралами и обнаженными мечами, еще дальше легко вышагивала новорожденная эльфийская армия, избранные ее полки, все при боевом оружии и без украшений. Канн же затесался в ряды знати, полагая, что будет там незаметен, но на фоне ярких нарядов из дорогих тканей резко выделялся своим простым черным плащом, правда уже без наброшенного на голову капюшона.
Кое-кто из более старых его соседей признал некоторое фамильное сходство непонятно откуда взявшегося телохранителя с мятежным Бравуэссом Тин-Лаэрдинном, дедом Канна, и начались перешептывания.
–Сами отступники прислали родственника на коронацию царевны.
–Говорят, он сопровождал ее еще из людских земель.
–А я слышал, будто они любовники, и род отступников, сразу после коронации, будет особо приближен к трону.
Все раздававшиеся за его спиной шепотки Канн прекрасно слышал, но не подавал виду, в конце концов, он теперь в свите королевы, а придворные все одинаковы, будь то в человеческий двор, эльфийский, гномий, или какой другой
Торжественный поезд, тем временем, уже двигался по улице, ведущий к главной святыне Ночных эльфов – исполинскому монументу, изображающей Всемирную пирамиду. Копыта лошадей ступали по лепесткам полевых цветов, бросаемых толпой над головой новой правительницы. Невдалеке засвистели флейты, ударил серебряный колокол. Кортеж остановился у монумента. Найтари спешилась с помощью двух старых эльфов (старость их скорее угадывалась по белесым глазам и уставшим лицам, ибо над эльфами не властно время), Канн тоже соскочил с коня, остальные же остались в седлах. Самый старый из трех служителей культа протянул девушке символический клинок с широким фигурным лезвием и простенькой рукоятью – меч ее недалекого предка, основавшего Дракмор – и тонкий адамантовый обруч с золотой чеканкой.
–Служить и править, – сказал он.
–В мире и войне, во тьме и свете, – преклонив колени ответила королева.
Служитель, можно даже сказать священник, возложил диадему ей на голову и поцеловал в макушку. Найтари выпрямилась.
Вооруженные эльфы и немногочисленные люди забряцали своим оружием, остальные захлопали в ладони.
–Вечного царствования королеве, – грянул дружный хор тысяч голосов.
Один за другим старшины родов и командиры воинских соединений подходили к дочери Ун’Шаллаха и присягали на вечную верность. Последним перед ней склонился Канн.
–От имени древнего рода Тин-Лаэрдинн, помнящего времена Эльфаррана Славного, – по толпе прошелся шепоток – не забылось за долгие века имя отступников, – Выражаю моей королеве искреннюю свою преданность и покорность пред ее волей.
Изучившая за время пребывания у барона Гаррота историю своей страны, Найтари знала о роде Тин-Лаэрдинн, но не выказала ни малейшего смущения тем, что принимает от ренегата королевскую присягу. Она даже предполагала, что ее скрытный спутник-полуэльф вполне может оказаться последним из этого мятежного рода.
–Я принимаю твою присягу, Канн Тин-Лаэрдинн, несмотря на то, что кровь твоя разбавлена человеческой, – шепоты в толпе усилились – еще никогда полукровка не приносил эльфийским владыкам клятву верности от имени старейшего рода, – Встань, мой верный нойонер (телохранитель, первый придворный).
Старшины прямо остолбенели. Не успела эта девчонка взойти на престол отца, а уже дала такую пощечину их чести. Многие смирились, приученные за века правления Ун’Шаллаха, что королю виднее, но нашлись и те, кто тихо возроптал, правда открыто никто не возмутился, равно как и в ответное оскорбление в виде громкого ухода с церемонии не совершил никто…
Так в древнем королевстве воцарился законный правитель. На некоторое время установились порядок и спокойствие, как для дракморского народа, так и персонально для его правительницы. Лишь Канн ходил по перестроенному дворцу ровно тень в своем черном плаще, стреляя во всех встречных-пеперечных острым взглядом пытливых и холодных глаз, в глубине которых все же пылала тщательно скрываемая и подавляемая искорка.
Оба, королева и ее охранник, знали, что где-то там, неизвестно где, за укрывавшими Дракмор горами страстно жаждущие камень и жизнь Найтари маг Салкандо и приснопамятный черный, и что они не дремлют, а не спеша, продумывая и взвешивая идут к своей цели. Второму-то явно некуда торопиться – в его распоряжении Вечность, а Салкандо готов терпеть ради заведомого успеха хоть десятилетия.