Дверь в декабрь
Шрифт:
— Нет.
— Для ребенка это будет наилучший вариант. — От голоса так и веяло холодом. И возникали серьезные сомнения в том, что доктора Йбарру действительно волновало благополучие ребенка.
Так что Лаура не могла не задаться вопросом: «А что чувствуют дети, имея дело с таким суровым врачом?»
— Я сама детский психиатр, — ответила она. — Так что смогу оценить ее состояние и окружить должной заботой дома.
— Лечить собственную дочь? — Йбарра вскинул брови. — Не думаю, что это разумно.
— Я с вами не согласна, — она не собиралась объяснять
— Послушайте, после проведения обследования и определения лечения мы сможем провести его здесь. У вас дома нет необходимого оборудования.
Лаура нахмурилась:
— Оборудования? Какого оборудования? О каком, собственно, лечении вы говорите?
— Это решать доктору Гехагену в отделении психиатрии. Но если Мелани будет оставаться в таком состоянии, или оно будет ухудшаться… я думаю, он порекомендует барбитураты и электросудорожную терапию…
— Черта с два! — резко бросила Лаура, отодвинула стул, вскочила.
Йбарра моргнул, удивленный ее враждебностью.
— Наркотики и электрошок — именно этим, среди прочего, и потчевал ее отец, будь он проклят, последние шесть лет.
— Но, разумеется, мы будем использовать другие наркотики и другой электрошок, да и наши намерения…
— Да, конечно, но откуда Мелани знать, какие у вас намерения? Я знаю, для некоторых пациентов барбитураты и даже электросудорожная терапия дают хорошие результаты, но для моей дочери они не годятся. Ей нужно вернуть уверенность в себе, чувство собственного достоинства. Ее нужно освободить от страха и боли. Ей нужны спокойствие и постоянство. Ей нужно… чтобы ее любили.
Йбарра пожал плечами:
— Вы не подвергнете опасности здоровье девочки, забирая ее домой сегодня, поэтому у меня нет возможности запретить вам уйти вместе с ней.
— Вот и прекрасно, — подвела черту Лаура.
Труповозка уехала, но технические эксперты еще продолжали возиться с «Вольво», когда Керри Берн один из патрульных, подошел к Дэну Холдейну.
— Звонок из Ист-Вэлью, от капитана Мондейла.
— Ага. Нашего достопочтенного и славного капитана.
— Он хочет немедленно вас видеть.
— Он по мне соскучился?
— Причина не называлась.
— Готов спорить, соскучился.
— У вас с Мондейлом что-то личное?
— Конечно же, нет. То есть Мондейл, возможно, и гей, но я западаю только на женщин.
— Вы понимаете, о чем я. Вы же терпеть друг друга не можете!
— Неужели это заметно? — игриво спросил Холдейн.
— А заметно, что собаки не любят кошек?
— Скажем так, если я буду гореть ярким пламенем, а у Росса Мондейла будет единственное в радиусе десяти миль ведро с водой, я предпочту гасить огонь собственной слюной.
— Тогда мне все ясно. Так вы возвращаетесь в Ист-Вэлью?
— Он же мне приказал, не так ли?
— Но вы туда поедете? Я должен позвонить и подтвердить.
— Конечно.
— Так я звоню и говорю, что вы уже выехали.
— Абсолютно.
Керри направился
До разговора с доктором Йбаррой Лаура позвонила в частную охранную фирму, порекомендованную Дэном Холдейном. И к тому времени, когда она, переговорив с Йбаррой, одела Мелани в джинсы, клетчатую синюю блузку и кроссовки и подписала все необходимые для выписки документы, в больницу уже прибыл сотрудник «Калифорния паладин».
Звали его Эрл Бентон, и выглядел он как деревенский парень, который однажды проснулся не в том доме, и ему пришлось брать одежду из гардероба банкира. Его светлые волосы были зачесаны назад, модно подбриты на висках, не парикмахером — стилистом, но ему это совершенно не шло. Его простецкое, с грубыми чертами лицо куда лучше сочеталось бы с торчащими во все стороны вихрами. Шея диаметром в добрые семнадцать дюймов буквально рвалась из воротничка рубашки от Ива Сен-Лорана. Чувствовалось, что ему неуютно в сером костюме-тройке. А его огромные, с толстыми пальцами кисти просто не могли выглядеть изящными, однако маникюр ему явно делал профессионал.
Лаура могла с первого взгляда сказать, что Эрл — один из тех десятков тысяч людей, что ежегодно приезжают в Лос-Анджелес, чтобы подняться по социальной лестнице, и ему, похоже, это удалось. Более того, она предположила, что он будет подниматься и дальше, обтачивая свои грубые углы и все более обживаясь в костюмах известных модельеров. Он ей понравился. И широкой, обаятельной улыбкой, и манерой держаться, и цепким, наблюдательным взглядом. Они встретились в коридоре, около двери в палату Мелани, а после того, как Лаура более детально, чем по телефону, объяснила ситуацию, она спросила:
— Вы вооружены?
— Да, мэм.
— Хорошо.
— Я буду с вами до полуночи, — добавил Эрл, — а потом меня сменит другой наш сотрудник.
— Отлично.
Через пару минут, когда Лаура вывела Мелани из палаты, Эрл присел рядом с малышкой на корточки.
— Какая ты красивая девочка. Мелани промолчала.
— Должен отметить, ты очень напоминаешь мне мою сестру Эмму.
Мелани смотрела сквозь него.
Взяв вялую руку девочки в свои две, огромные, как лопаты, Эл продолжил, словно это был диалог, а не монолог:
— Эмма, она на девять лет моложе меня, сейчас учится в первом классе средней школы. Она вырастила двух призовых бычков, моя Эмма. Теперь у нее целая коллекция премиальных ленточек, штук двадцать, не меньше, с различных конкурсов, включая выставки домашних животных на ярмарках трех округов. Ты что-нибудь знаешь насчет бычков? Любишь животных? Бычки, они лучше всех. У них такие милые мордашки. Готов спорить, ты бы с ними отлично ладила, так же как Эмма.
Глядя на то, как Эрл Бентон воркует с Мелани, Лаура поняла, что он все больше и больше ей нравится.