Дверь в декабрь
Шрифт:
Плексигласовая панель дисплея внезапно треснула посередине.
Радиоприемник так вибрировал, что начал двигаться по столику.
Лаура вспомнила кошмарный образ, несколько минут тому назад возникший перед ее мысленным взором: лапы краба, вылезающие из пластикового корпуса.
Дверца холодильника вновь открылась сама по себе.
И тут же, со скрежетом петель, одновременно распахнулись дверцы всех буфетов, столиков, полок. Одна ударила Эрла по ногам, и от неожиданности он едва не упал.
Радиоприемник перестал выкрикивать отдельные слова, вырванные из передач различных станций. Теперь
Росс Мондейл сидел на деревянном ящике, закрыв лицо руками, словно плакал.
Дэну Холдейну оставалось только удивляться. Он-то полагал, что Мондейл просто не способен на слезы.
Капитан не издавал никаких звуков, не всхлипывал, не рыдал, а когда оторвал руки от лица, Дэн увидел, что глаза у него сухие. Мондейл не плакал, а думал, отчаянно пытался найти выход из тупика, в который его загнали.
И на лице его теперь появилось новое выражение: одну маску он сменил на другую. Страх и тревога полностью исчезли. Даже ярость спряталась, оставшись на виду разве что в глазах капитана. Теперь на лице господствовало дружелюбие.
— Хорошо, Дэн. Хорошо. В свое время мы были друзьями, может, станем ими вновь.
«Мы никогда не были друзьями», — подумал Дэн. Но ничего не сказал. Ему хотелось посмотреть, как Мондейл сможет сыграть эту новую для себя роль.
— По крайней мере мы можем начать, попытавшись работать вместе, и я готов этому помочь, признав, что ты — чертовски хороший детектив. Мало того, что ты не упускаешь никаких деталей, так у тебя еще удивительная интуиция. Мне не следовало и пытаться направлять тебя. Не мешают же охотничьей собаке бежать по зову ее носа. Хорошо. В этом расследовании ты сам себе хозяин. Иди куда хочешь, смотри что хочешь, когда хочешь. Только изредка ставь меня в известность о том, что тебе удалось раскопать. Я буду тебе очень признателен. Может, нам обоим стоит чем-то поступиться, в чем-то пойти навстречу друг другу, и тогда ты поймем, что не только сможем работать вместе, но и снова станем друзьями.
Дэн решил, что злость и неприкрытая ярость Мондейла нравятся ему больше, чем это слащавое дружелюбие. Ярость капитана отражала его сущность. Мед в голосе не успокоил Дэна, говоря точнее, от него по коже побежали мурашки.
— Но могу я задать тебе один вопрос? — Мондейл, по-прежнему сидя на ящике, наклонился вперед.
— Какой?
— Почему это расследование? Почему тебе так хочется и дальше им заниматься?
— Я просто хочу делать свою работу.
— Мне кажется, здесь что-то большее.
Дэн промолчал.
— Дело в той женщине?
— Нет.
— Она очень симпатичная.
— Дело не в той женщине, — ответил Дэн, хотя красота Лауры Маккэффри произвела на него должное впечатление. Но в действительности она лишь в малой степени повлияла на его решимость и дальше вести расследование, хотя он не собирался говорить об этом Мондейлу.
— Тогда в девочке?
— Возможно.
— Ты всегда прилагал особые усилия в расследовании тех дел, где ребенку причиняли вред или угрожали.
— Не всегда.
— Нет, всегда, — покачал
Радиоприемник вибрировал все сильнее. Прыгал по поверхности столика с такой силой, что едва не разбивал пластиковое покрытие, а потом взлетел в воздух. Повис, трепыхаясь, на конце провода, совсем как наполненный гелием воздушный шар, привязанный за нитку.
Лаура уже перестала чему-либо удивляться. Просто наблюдала, парализованная благоговейным трепетом. Она больше не боялась, холод и невероятность того, что происходило у нее перед глазами, превратили ее тело в статую.
Треск электронных помех становился все более пронзительным, напоминая записанный на магнитофонную пленку вой падающей бомбы.
Лаура посмотрела на Мелани и увидела, что девочка наконец-то начинает выходить из ступора. Она еще не открыла глаза, наоборот, плотнее сжала веки, но подняла маленькие ручки к ушам и открыла рот.
Змейки дыма вырвались из чудесным образом подвешенного в воздухе радиоприемника. Он взорвался.
Лаура закрыла глаза и опустила голову в самый момент взрыва. Осколки пластика пролетели над ней, угодили в руки, голову, кисти, правда, не нанеся особого вреда.
Несколько больших кусков, соединенных с проводом, с грохотом упали на пол: невидимые руки больше не поддерживали радиоприемник. Штепсель выскочил из розетки, провод пополз по столику, тоже упал на пол рядом с обломками «Сони» и застыл.
Когда раздался взрыв, Мелани наконец-то отреагировала на происходящее на кухне. Соскочила со стула еще до того, как перестали падать летящие обломки, на руках и коленях добралась до угла у двери во внутренний дворик. Усевшись там, закрыла голову руками и разрыдалась.
В тишине, которой сменился вой радиоприемника, очень уж напоминающий крики баньши, рыдания эти проникали особенно глубоко. Каждое достигало сердца Лауры, толкая ее в пучину отчаяния и ужаса.
Когда Дэн не отреагировал, Мондейл повторил вопрос. Вроде бы интересовался из чистого любопытства, но определенно преследовал какие-то свои, только ему ведомые цели.
— Ты всегда прилагаешь особые усилия в расследовании тех дел, где ребенку причинен вред, из-за случившегося с твоими братом и сестрой?
— Возможно. — Теперь Дэн сожалел о том, что рассказал Мондейлу о семейной трагедии. Но тогда они были молодыми копами, ездили на одной патрульной машине, и во время долгих ночных смен частенько говорили о своей жизни. Он многое поведал Мондейлу, слишком многое, прежде чем понял, что Мондейл ему не друг и никогда им не станет. — Возможно, это одна из причин, по которой я не хочу отказываться от этого расследования. Не хочу отказываться и из-за Синди Лейки. Неужели ты не видишь, Росс? Это еще один случай, когда женщина и ребенок в опасности, когда матери и дочери угрожает маньяк. Как он угрожал Френ и Синди Лейки. Так что, возможно, это мой шанс искупить грех. Шанс реабилитироваться за мою неудачу в попытке спасти Синди Лейки, шанс снять с себя хоть малую часть груза той вины.