Дверь в никуда
Шрифт:
Стив склонился над ее рукой, и его губы коснулись ладони Энни. Она почувствовала теплое прикосновение языка и холодок его зубов на своих пальцах. Ее собственные губы приоткрылись, словно Энни хотела дыханием остудить свое готовое разорваться от наслаждения сердце.
И тогда Стив отпустил ее пальцы мягкими ладонями он осторожно взял любимое лицо, приблизил к себе, внимательно вглядываясь в глаза и через них в самую душу Энни. Он потянулся к ней медленно, осторожно, и его губы бережно прикоснулись к ее теплым, чуть влажным упругим губам. Стив нежно наклонял голову Энни то в одну сторону, то в другую, целуя уголки губ…
На мгновение Энни забыла обо всем, кроме
Руки мужчины обвили ее кольцом… Энни забыла о своих болезнях, об этой холодной комнате и обо всем мире, ждущем снаружи. На всей земле не осталось никого – только Стив и она. Ее губы приоткрылись навстречу ему, отвечая на его поцелуи. От нежных и настойчивых ласк мужчины на ее коже оставались розоватые следы. Наслаждение волнами накатывало на Энни, сквозь туман полузабытья она услышала, как низкий горловой стон вырвался из ее груди:
– О-о-о!
Стив, наконец, оторвался от ее губ, тяжело дыша, снова взглянул в глаза Энни. Она увидела, как в глубине его серых, затуманенных страстью глаз загораются золотистые мерцающие искры. Энни пошатнулась. За плечами у Стива она увидела белое покрывало больничной койки, смявшееся в складки, похожие на длинные указующие персты, протянувшиеся к ней. Энни отвернулась от этих складок и положила голову Стиву на плечо. Потом она сдвинула воротник его махрового халата и почувствовала под своей щекой тепло мужской кожи. В ямке между его ключиц в унисон с ударами сердца пульсировала вена, и Энни закрыв глаза, накрыла своими губами голубую пульсирующую ниточку.
Их поцелуй длился целую вечность. На секунду ей показалось, что ее обнимают не руки Стива, а светлые ветви прекрасного зеленого дерева, а над головой распростерся небесный свод, усыпанный сияющими звездами…
И даже, когда, наконец, Энни и Стив разжали объятия, их пальцы все еще продолжали бережно ласкать лицо и руки.
– Энни…
– Да…
Она открыла глаза – все также Стив сидит на белой кровати, все также уродливая кремового цвета тумбочка на полу. На глаза попалась складная ширма, дверь с подслеповатым оконцем. А за окном грязные, кирпично-красные стены домов с потеками сырости и черными водопроводными трубами. Энни подумала о больнице, санитарках, других пациентах с их назойливым любопытством. Это был как бы мир в миниатюре, и они со Стивом укрылись от него сейчас в этой пустой комнате.
Радость по-прежнему наполняла ее, но боль и тревога, дремавшие где-то в потаенных уголках души, уже вернулись к ней.
Стив смотрел ей в глаза, и она знала, что для него не остались тайной ее чувства, что любимый легко читает ее взволнованные, мечущиеся мысли. Он отбросил назад прядь светлых волос, закрывавших лицо Энни, приподнял ее за подбородок, чтобы заставить взглянуть на него. Энни посмотрела на него грустно и нежно.
Он начал говорить:
– Ты знаешь, Энни, мы начали с конца, с самого конца. Наверное, отсюда наши проблемы. Я никогда не приглашал тебя сходить поужинать в ресторан. Не предлагал тебе выпить в каком-нибудь укромном баре, да и вообще не знаю, что тебе больше нравится белое вино или мартини с водкой. Мы не прошли с тобой через легкий флирт, и это меня, пожалуй, даже радует, но потому что не верю, чтобы ты согласилась пойти по такому пути. В самом начале, когда нас взрывом бросило в такую бездну, что ниже уже некуда, мы стали близки просто потому, что мы такие, какие мы есть. И сейчас ближе тебя у меня нет человека
Энни знала, что это правда, чувствовала, как пылают ее щеки и, все же, смотрела в глаза Стива.
– Я… если бы только мы могли… я отдалась бы тебе прямо здесь, сейчас… сию минуту, – слезы выступили на ее глазах, когда она прошептала эти слова.
Стив наклонился вперед, и на секунду его губы вновь скользнули по ее лицу.
– Спасибо… – сказал он, улыбаясь, а в ямочке между ключиц продолжала пульсировать вена.
– Когда-нибудь я тебе напомню эти слова, а пока я только хочу тебе сказать одну вещь, – он замолчал, подыскивая слова. Энни чувствовала, что Стив взволнован так же, как и она. Он вздрогнул и произнес едва слышно, так, что ей пришлось напрячь слух:
– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, Энни, правда? – В тишине, которая затем наступила, она услышала, как у нее эхом отдается в голове «Я люблю тебя, Энни» и счастье вновь захватило ее, стиснув грудь…
Снаружи, из коридора, донесся звук торопливых шагов, где-то, заскрипев, открылась, а потом закрылась дверь, загудел лифт. А здесь в комнате было по-прежнему тихо. Звуки, доносившиеся извне, обостряли чувство отрешенности, которое появилось у них, когда они укрылись в этой квадратной, как коробка, крошечной палате.
А ведь Мартин тоже говорит, что любит ее.
– Да, Стив, я знаю это, – наконец, произнесла Энни и подумала, что слова звучат грубо и тяжело, как камни.
Она попыталась смягчить их.
– Стив, я не… – но он остановил ее.
– Все… – произнес он. – Я просто хотел, чтобы ты все узнала, прежде, чем вернешься домой. Подумай обо всем этом, ладно, Энни?
Очень осторожно, стараясь, чтобы не дрожали губы, Энни ответила:
– Я больше ни о чем другом не смогу думать…
Это было для нее как признание собственного поражения в борьбе с самой собой. Ее лицо задрожало, и она отвернулась, чтобы скрыть слезы.
– Я не хочу… не хочу уезжать отсюда, Стив. Я…
Энни сама не знала, что еще можно сказать, но Стив прервал ее, положив ей на губы свою ладонь.
– Подумай о том, что я сказал, – повторил он. Потом неуклюже подтянулся на край кровати, и Энни догадалась, что он подумал о бандаже, гипсе, костылях.
– Это все ненадолго, – сказала она. – Тебе скоро разрешат ходить без гипса.
– Но ты ведь будешь приходить, чтобы навестить меня, пока я здесь в больнице?
– Как все остальные? – Энни улыбнулась, внезапно представив себе, какие реплики по этому поводу станет отпускать старый Фрэнк, но Стив перехватил ее руки и вновь поднес их к губам.
– Нет, совсем не так. Придешь?
Энни знала, что придет. Надежда на это оставалась теперь для нее единственной возможностью пережить разлуку с ним.
– Да, – просто ответила она. – Я буду приходить к тебе так часто, как только смогу. Обещаю.
– Это не продлится очень долго…
Они посмотрели друг на друга, снова очнувшись от забытья.
– Что ты скажешь Мартину? – спросил Стив, потому что тут он не мог ей ничем помочь.
Энни отвернулась, посмотрела в окно, потом прошла через всю комнату и стала у подоконника. Другие окна на противоположной стене больницы были очень хорошо ей видны. Она видела всю внутреннюю обстановку комнат, края штор, шкафы с медикаментами, а в одном из окон – краешек шапочки на волосах медсестры; сидящей за своим столом.