Дверь в полнолуние
Шрифт:
Ну-да, наличие такого состава в крови несовместимо с жизнью, и мир вокруг Марьяны разорвался на тысячи мелких осколков, и все это было похоже на праздничный фейерверк, когда-то в детстве виденный ею в темном московском небе…
Она открыла глаза. В номере было тихо, и она почувствовала непривычную тяжесть, и поняла, что Макс во сне положил на нее тяжелую руку…
Вчера (или это было сегодня, она просто не могла сообразить толком!) он обнимал и целовал ее, и потом все было так замечательно, и он не выпустил ее из рук, и сгреб
Марьяна хотела повернуться, но ей было жалко: вдруг он проснется, и отодвинется от нее, и уже не будет возможности лежать рядом, прижимаясь к нему всем теплым со сна телом…
Видимо, она его все-таки разбудила, потому что Макс сильнее прижал ее, и рука его скользнула под простыню, и легла на бедро Марьяны, а потом и вовсе он повернул ее к себе. Стянув простыню, начал снова свои колдовские поцелуи, и Марьяна опять потеряла восстановившуюся, было, способность соображать…
Сердце ее стучало, как сумасшедшее, и мешало слушать нежности, которые он шептал ей, и от которых у нее кружилась голова…
И все-таки до нее донеслось имя, которое он произнес в ту секунду, когда контролировать себя уже не мог…
Это было имя другой женщины.
Макс уснул, уткнувшись носом в ее волосы. Марьяна осторожно высвободилась, проскользнула в ванную.
Она не плакала. Молча стоя под душем, ожесточенно тела и терла кожу пенной губкой, как будто надеялась смыть с себя поцелуи, украденные у другой женщины…
Завернувшись в полотенце, посмотрелась в зеркало: порез окончательно затянулся и был почти незаметен.
Рана в душе причиняла ей гораздо более сильную боль…
Платье, в котором она была вчера, высохло, и Марьяна натянула его. Конечно, оно было безнадежно испорчено, но по случаю раннего времени никто к ней приглядываться не будет.
Она подобрала волосы и огляделась: туфли, сумка… Кажется, все.
Поколебавшись ровно одно мгновение, она вынула из сумочки крошечный блокноте золоченым обрезом. Раньше она почему-то романтично представляла, что блокнот в сумочку вложили для записи кавалеров на танец (очень нужная в наши дни вещь!!), однако вот пригодился же…
Марьяна взяла золоченый карандашик и твердо вывела:
«Спасибо за все. Надеюсь, что по моей вине у вас не будет неприятностей.»
Подумав, мрачно улыбнулась и добавила:
«Привет Корин. М.»
С горечью подумала, что Макс даже не поинтересовался, как ее зовут…
Макс спал, и она оставила записку под его бумажником.
Тихо прикрыв за собой дверь, покинула номер. Так никого и не встретив, без проблем добралась до своей комнаты, переоделась в светлый дорожный костюм.
Сборы были недолгими, и уже через несколько минут Марьяна спустилась в вестибюль.
Консьерж вежливо попрощался с ней и проводил к дверям, профессионально доброжелательно улыбаясь. А может быть, и не профессионально,
Марьяна не заметила, что он внимательно посмотрел на ее туфли. После возвращения к конторке он придвинул к себе клавиатуру, нашел по номеру и запомнил имя: Мари Лотнер.
Его внимание было вознаграждено сторицей: за полчаса до окончания его смены, в вестибюле появился встрепанный Макс Руссель. Оглядевшись, он подошел к консьержу.
– Из отеля не выходила девушка в золотом вечернем платье?
– Нет. Но… - консьерж помялся, и огляделся по сторонам, - понимаете, у нас строжайше запрещено сообщать кому бы то ни было сведения о посетителях и клиентах…
Макс вынул из бумажника еще несколько купюр, придвинул их по полированной поверхности стойки.
Консьерж аккуратно отделил две купюры, остальные вежливо вернул обратно.
– Многого я вам сообщать не смогу, но вот… -Он повернул экран монитора: - Вашу Золушку зовут Мари Лотнер. Выехала сегодня, около девяти утра.
– А какие-нибудь координаты она оставила?
– Увы, нет. Хотя, можно посмотреть, кто ей заказывал номер. У нас, знаете ли, в связи с мероприятием, все номера заняты… Вот, номер заказывал Курт Рогге. Его координаты…
– Не надо, я знаком с ним.
Консьерж был доволен, и вечером порадовал свою жену рассказом о том, как он за одну туфельку получил вдвое больше денег, чем стоила полная пара…
Макс поднялся в номер.
Он и сам не знал, почему так огорчился исчезновению незнакомки…
Мари Лотнер… Это имя ничего ему не говорило, и, вместе с тем, ему казалось, что он раньше знал эту девушку.
Он ещэ раз перечитал записку, которую она оставила. Вот, она пишет о Корин. Наверное, он познакомился с ней во время своих диких загулов… Он и сам себя не помнил, не то, что девушек… Впрочем, нет, такую он бы не забыл…
Все еще под впечатлением встречи, он позвонил в офис Рогге, но там никто не слышал о Мари Лотнер. Назвав свое имя, он добился от секретарши личного номера Курта, но и тут ничего не узнал.
Заспанный Курт сначала ничего не мог понять, а потом узнал Макса. С неудовольствием спросил, зачем ему понадобилась девушка, и на невразумительное его пояснение ответил твердо:
– Макс, гонщик ты хороший, я вот и отца твоего знал, тоже спортсмен знатный был… А только номер тебе я ее не дам: она - хорошая девчонка, и пусть живет спокойно. Ты ведь способен испортить жизнь еще не одной девчонке, пока не перебесишься… Все, извини, я вчера не выспался и разговаривать с тобой не могу.
Так бесславно закончились розыски Макса. Впрочем, обедал он в компании друзей, новые встречи и впечатления заслонили от него память о девушке с темными тревожными глазами, и из его памяти быстро стерлись события той ночи.