Дверь в сад чудовищ

Янг Дамарис

Вот какие мысли кружились в моей голове, но вдруг я кое-что вспомнила.

Письмо.

Леди Кавендиш писала о щедром вознаграждении.

Папа сказал, что он ни за что не пойдёт в Дайспер Холл. Ну а если я? Может, мне поухаживать за теми загадочными зверями? Нет. Что за глупости. С чего бы леди Кавендиш позволила какой-то девчонке присматривать за её питомцами?

Внезапно Крэббит зашипел. Он вывернулся из моих рук и шмыгнул под шкаф.

– Что такое, Крэббит?

Я вскочила и откинула одеяло.

Ветер загрохотал неплотно

прикрытыми окнами. И вместе со сквозняком до меня донёсся другой звук – чей-то вой.

– Всё в порядке, – шепнула я. – Это из Дайспер Холла, слишком далеко, чтобы быть опасным для тебя, Крэббит.

Но кот не спешил вылезать из-под шкафа.

Я легла на матрас и снова подумала о Мэйзи. Овчарка заблудилась на болотах и наверняка тоже слышит ужасающий вой.

Как же ей, должно быть, страшно.

Я опять выскользнула из своего тёплого гнёздышка и поёжилась, когда ноги коснулись каменного пола. Быстро и бесшумно оделась и приоткрыла окно: шторы вздулись от дыхания холодного ветра, словно призраки.

Отсюда виднелась туманная даль болота.

Может, поискать Мэйзи сейчас? Родителям необязательно об этом знать, если я вернусь до рассвета.

Проходя мимо кухонного стола, я заметила, что письмо до сих пор лежит под чайником, где его оставил отец. С колотящимся сердцем я сунула конверт в карман и почувствовала себя ужасно виноватой. Это же для папы, а не для меня. Но я уговаривала себя, что беру послание от леди Кавендиш только на время. Даже не знаю зачем. Было два часа ночи, не могла же я просто постучаться в ворота Дайспер Холла и попросить работу. И вообще главное сейчас – найти Мэйзи.

Я положила в рюкзак фонарик, переносную лампу, карманный нож и блокнот, а ещё схватила со стола баночку варенья и запихала туда же.

«Никогда не знаешь, когда тебе понадобится варенье», – говорила мама, и, как обычно, была права.

А затем я потихоньку вылезла из окна. Нельзя утверждать, что выпрыгнула с большой высоты (дом был построен довольно низко, чтобы бури не могли пошатнуть фундамент), но прыгать всё же пришлось. Я не хотела помять цветы под окном – на них могли остаться следы моего ночного приключения.

Трава заглушила звуки. С бьющимся сердцем я ждала, что у родителей вот-вот зажжётся свет, но в доме по-прежнему царила темнота.

Я прокралась через сад, залитый лунным светом, и приоткрыла калитку. Она обиженно скрипнула, жалуясь, что её разбудили в столь поздний час, и я поморщилась от досады. К счастью, этот звук слился с кваканьем лягушек в пруду возле сарая.

Выбравшись на дорогу, я уже была уверена, что из дома меня никто не увидит. В висках бешено стучало, и всё вокруг пахло сильнее, чем днём. Даже цветы источали другой аромат, словно хотели привлечь насекомых из иного мира, которые появлялись только ночью.

Если бы меня настигли, у меня были бы серьёзные проблемы. Родители не любили, когда я уходила одна на болота, даже в более спокойные времена. Кроме того, я понимала, что папа бы сейчас разозлился вдвое

сильнее, чем раньше. Но Мэйзи попала в беду, и я знала, что должна найти её, а уж потом думать о последствиях своего поступка. Если кто-то оказался в беде, я не смогу оставаться в стороне, – иначе замучают угрызения совести.

Даже если Мерлин удивился мне, он никак не выразил изумления. Конь подошёл к воротам, ведущим на пастбище, и ткнулся мордой в моё плечо.

– Хочешь помочь мне найти Мэйзи? – спросила я, открывая створку.

Мерлин вылетел за ворота, высоко поднимая копыта. Седая грива в лунном свете отливала серебром, и он вскинул голову, как будто вновь почувствовал себя молодым скакуном.

Я надела на него уздечку: этого вполне достаточно, седло и стремена не нужны. Поставив ногу повыше на решётку металлических ворот, я легко вскочила на широкую спину Мерлина. Он вздрогнул, но тут же успокоился.

– Поехали, – шепнула я в чуткое ухо Мерлина и похлопала коня по шее.

Ночь вернула Мерлину жизненные силы: он нёсся уверенным галопом по тропинке, ведущей на болота, по сторонам мелькали серебром и тусклым золотом кукурузные поля.

Я крепко сжимала ногами бока Мерлина, прильнув к его шее, и даже поводья не требовались. Мне достаточно было лишь слегка наклоняться влево или вправо, а он уже знал, куда бежать. Мерлин катал меня ещё с тех пор, как я научилась ходить, мы давно понимали друг друга без слов и без поводьев.

Вскоре поля превратились в пустошь, а дорога растворилась под следами овечьих копыт. Мерлин скакал по упругим папоротникам и мхам. Я вдыхала дремотный сладкий аромат вереска и резкие ночные заячьи и лисьи запахи. С моря наползал туман, скрадывая дорогу, и коню порой приходилось замедлять шаг.

Мы продвигались вперёд, пока над вересковой пустошью не выросли очертания Дайспер Холла. Резкие чёрные контуры разорвали туман. Особняк выглядел неуместным, как ястреб, устроивший себе гнездо среди жилища воробьёв. С утёса мне в лицо дохнул солёный морской ветер. Страх застрял в горле колючим репейником.

Дайспер Холл служил удобным ориентиром. Я знала, что с южной стороны есть много просторных барсучьих нор, где могла бы затаиться собака.

Серые стены особняка теперь были с левой стороны. Мне никогда не доводилось видеть зажжённый свет в окнах Дайспер Холла, ни разу я не замечала колыхания портьер или силуэты за оконными стёклами.

Громадное здание выглядело заброшенным, стены были затянуты плющом, как паутиной. Вдруг мне представилось, что мёртвые и пустые окна ожили и чьи-то глаза пристально следят, как я приближаюсь к Дайспер Холлу в ночной темноте. Я подумала о письме, лежащем в кармане, и почувствовала себя ужасно глупо. У меня бы никогда не хватило смелости постучаться в ворота и попросить работу.

По мере приближения к особняку Мерлин навострил чуткие уши, напряжённо ловя звуки, слишком отдалённые или слишком тихие для меня. Он фыркал, вскидывая голову и натягивая поводья.