Дверь в сказочный ад
Шрифт:
Кучер втянул голову в плечи и принялся перетаптываться на месте еще с большим усердием.
– Я человек недалекий умом…
– Знаю! Поэтому и работаешь у меня простым кучером.
– Но душа моя всегда предчувствует неприятности. Это мне еще от деда досталось, знаменитого Мельхюазля, лесного пророка. Да, мой дед был человеком, о котором слагали легенды, хотя и простым пастухом. Нечисто это место… нечисто…
– Что?! Что здесь не так?!
– Посмотрите вокруг, мистер Айрлэнд. Обратите внимание на туман. Вы видели когда-нибудь, чтоб туман стелился так близко к земле, словно покрывало?
– Это атмосферное давление, Мэт! Ты слышал когда-нибудь об атмосферном
Мой кучер от природы был слегка глуховат, и мне частенько приходилось кричать на него не в качестве нарекания, а просто, чтобы слова достигли его слуха. Мэт, о давлении даже если и слышал, мне об этом не счел нужным сообщить. Он для чего-то осторожно оглянулся назад и как-то украдкой посмотрел на привратника Хортса.
– Видите этого человека, мистер Айрлэнд? Не нравится он мне. Странный взгляд, странные повадки, темная душа…
Было совсем не жарко, но я почувствовал, что весь вспотел. Одежда противно липнет к телу, под мышками уже бегут ручьи, придавая моей парфюмерии суррогатный болотный запах. Я достал платок и вытер влажное лицо. А Мэт тем временем, используя все доступное его интеллекту красноречие, продолжал:
– Он так внезапно глянет на меня и отвернется, глянет и снова отвернется… Все время, как я здесь стоял, ожидая вас, он многократно глядел в мою сторону и такое же количество раз отворачивался. Очень, очень странный человек…
– Странный человек, странный замок, странно светит солнце, странно воет ветер, цвет травы тоже странный. Что еще нашел ты здесь странного, Мэт? Прошу тебя, поехали домой!
Но мой кучер не унимался:
– Еще, мистер Айрлэнд, вспомните того юродивого, что мы встретили по пути сюда…
– Да мало ли сумасшедших бродит по всей Англии?! — я уже от души рявкнул на него. — Их полно и в Лондоне, и в Манчестере, и в Глазго, да где угодно! Почему-то все эти места у тебя «не странные», а здесь тебе все «странно»? Едем, я сказал!
– Простите, мистер Айрлэнд, я сказал много глупостей…
– Да, Мэт, сегодня ты превзошел самого себя в изречении всяких глупостей!
– Просто душа моя чувствует…
– Хорошей плетки твоя душа давно не чувствовала!
Под недовольное ржание лошадей кабриолет тронулся с места. Мое тело погрузилось в приятную дорожную тряску, душа размякла, а ум произнес сам в себе: «почему в этом мире столько красивого невежества и столько скучного благоразумия?». Ум мой имел пагубную привычку задавать вопросы, на которые сам же не мог ответить. Менлаувер канул в мутную зелень тамасских лесов. Его башни еще долгое время величественно возносились высоко над землею, точно были не от мира сего и к земле этой отношения никакого не имели. Сизые облака терлись своими телами о твердое небо, рвались в клочья и, не имея плоти, как духи исчезали в небытие. Облака всю жизнь казались мне просто иллюзией природы, нарисованной фантазией гуляющих по небу ветров. Помню, еще в далеком детстве я часто спрашивал свою мать: «мам, когда произойдет то-то или то-то?», она отвечала мне: «когда сможешь подержать в руке кусочек облака, сказанное тобой сбудется». Что можно было смело читать, как: «глупый ребенок, то, о чем ты говоришь, вообще не может быть». А я и впрямь был глупым: нет чтобы разобраться в метафоре, выбегал на улицу, подставлял свои ладони к небу и подолгу ждал, когда же наконец сверху отвалится хоть малюсенький кусочек хоть самого невзрачного облака.
Мэтью, кажется, на меня немного обиделся. Беспощадно
– Ах ты поганец!
Кому была адресована реплика, первые мгновения я даже не мог сообразить. Сказать такое мне Мэт мог только в состоянии реально свернутых мозгов. Резкое торможение подкинуло меня с сиденья и я буквально вывалился наружу, поняв наконец в чем дело. На самую середину дороги внезапно выскочил Чарли — тот самый юродивый, которого мы повстречали на пути к замку. Уж эти заплатки на грязной дерюге да шляпу с двумя большими дырами я запомнил минимум на полжизни. Таких оборванцев даже на помойках беднейших городских кварталов не увидишь.
– Мистер Айрлэнд! Позвольте, я наконец отстегаю как следует этого сволоча! — мой кучер уже замахнулся кнутом. — Будет знать, как своей неумытой рожей господам дорогу загораживать!
– Подожди, Мэт. Это же просто больной.
Наши реплики пронеслись сквозь уши Чарли, как ветер сквозь решето. Он стоял как ни в чем не бывало, будто являлся хозяином положения, улыбался во весь рот и постоянно чесал свою поясницу. Я почувствовал, что тоже начинаю закипать.
– Чарли, в чем дело? А ну быстро уйди с дороги! На тебе немного денег, — и я снисходительно бросил несколько монет к его ногам.
Монеты Чарли не заинтересовали. По всей видимости, он был бессеребряником. И тут он громко крикнул:
– Господа, порадуйтесь вместе со мною! Я поймал дракона! Живого! Настоящего!
Тут только я заметил у него за спиной мешок, в котором барахталось нечто живое. Предположительно — дракон. Мы с Мэтью как-то озабочено переглянулись. По-видимому, ни в мою, ни в его голову в этот момент не пришла реплика достойная той, которую мы только что услышали. Чарли тем временем продемонстрировал нам свой рваный мешок, из дыры которого торчала и дрыгалась одна из лап «дракона», как две капли воды похожая на куриную. Мешок был торжественно развязан и юродивый достал оттуда ощипанного хромоногого петуха, наверняка спертого в ближайшем деревенском курятнике.
– Вот! Я охотился за ним полжизни! Красавец, а? Господа, теперь хочу я вас спросить: у кого из вас двоих хватит смелости сразиться с моим драконом и одолеть его в честном бою?
Мы с кучером снова переглянулись. Несчастная птица, хромая на одну лапу, пыталась уковылять обратно к курятнику, но Чарли тут же ее хватал и ставил на место. Он, как импресарио поединка, важно расхаживал взад-вперед, один из его рваных башмаков едва не слетал с ноги. Грязные немытые годами пальцы, торчащие наружу, наводили на воспоминания о существующих где-то неграх. Впрочем, нет — у тех ноги и то чище выглядят.
– Господа, я вами поражен! Вы трусите? Вы онемели при виде столь грозного чудови…
Ему не дано было договорить. Кнут Мэтью внезапно хлестнул по его спине, оторвав одну из заплаток.
– Пшел вон, мразь! — и Мэт тут же добавил еще пару ударов.
Чарли завизжал, сорвался с места и даже нечаянно наступил на своего дракона, а тот, истерически кудахтая, скрылся в ближайших кустах.
Вся эта сцена вместо того, чтобы меня развеселить, произвела эффект прямо противоположный — повергла в омерзительное состояние апатии ко всему существующему миру. Остаток дороги мы ехали молча, лишь единственный раз Мэт обернулся и виновато произнес: