Дверь
Шрифт:
– Там на огороде тетка жопой кверху. Грядку роет, зараза. И как мы теперь пройдем?
Он ошибся. Теток было как минимум две. Я еще одну видела. Она с рваным полиэтиленом на парнике воевала. На нас – ноль внимания. Хотя теоретически они должны на чужаков орать и гнать как потенциальных воров подальше от своих участков.
– Похоже, им не до нас, – флегматично заметил Тоник и вдруг спел. Мотив молдаванки, а слова местами собственного сочинения.
Как то летом на рассвете заглянул в соседний сад.ТамМы с Пикселем понадеялись на припев и не ошиблись.
Хрен горелый, пень трухлявый и гнилой. Погоди уж, поквитаются с тобой.Хрен горелый, да пень трухлявый, жди с гранатой зимой.Если бы он меня поцеловал, я бы меньше удивилась. А Пиксель, тот вообще дар речи потерял и явно пытался запомнить каждое услышанное слово.
– Сам придумал? – с нескрываемой завистью спросил Пиксель.
– Я? Да нет. Это все дед мой. Он стихи пишет хорошие. Но зловредные у него лучше получаются.
Я сразу в него снова влюбилась. Точнее не в него, а его голос. И в талант его дедушки заодно. Надо будет запытать Тоника, но выпросить у него пару произведений деда. Похоже, точно такая же мысль возникла и у Пикселя. И так же одновременно мы решили ее оставить на потом. Когда все закончится. Надо будет его пошантажировать щучьей головой. Сказать – если стихами не поделится, то я расскажу, отчего у трофея выпали зубы. Тоник свою родню уважает. Должно сработать.
Победно взглянув на огорченного Пикселя, я показала ему язык.
Когда шок от вокальных способностей Тоника прошел, мы вспомнили, зачем мы тут собрались. И про теток-огородниц тоже.
Мне показалось, что им очень даже до нас есть дело, только они специально прикидываются увлеченно-занятыми. Точно – прикидываются. Я спиной ощущала их бдительное внимание. Еще я подозревала – они как бы обозначили свое присутствие, но для нас опасности не представляют. Но как только я об этом подумала – включился мозг и ехидно спросил – а с чего ты это решила? Интуиция, предчувствия – это не по твоей части. Если бы у меня были проблески интуиции, то стекло стакана меня бы не порезало. Этот убедительный факт меня обескуражил.
– Вроде как им на нас наплевать, – прошептал Пиксель.
Тетка, у которой забор из строительного хлама, выпрямилась и в упор уставилась прямо на меня. Я решила, что мне никто не запретил в ответ посмотреть ей в глаза. Изобразив пристальное «ну и что?». Действительно – ну и что, обычная тетка, с лицом как красная картофелина. Видала я таких. Злыдни с уклоном в тиранию тех, кто не может дать отпора. Типа нашей завучихи. Прищуренные глаза буравили меня как победитовые сверла. Оценивали, прикидывали полезный вес тушки, площадь кожи в квадратных сантиметрах. Может она меня съесть хочет, а требуху в грядки закопать вместо удобрений? А кожу вместо полиэтилена для парника использует. Черный юмор на этот раз не успокоил. Но вдруг тетка скользнула
По-честному, я взрослым не очень доверяю. Они почти все время врут. А если не врут, то корчат из себя фиг знает что. Ну конечно, я понимаю, у них жизнь такая сложная и все такое, но вот я когда вырасту – ни за что не стану выпендриваться перед детьми, честное слово. Ни разу не покажу, что я умнее и у меня огромный жизненный опыт. Вот если меня спросят совета, я, конечно, отвечу, но чтоб самой лезть с глупостями – никогда. А эта тетка, она точно из тех, кто сто раз скажет – не кури, не морщи лоб или еще что-нибудь этакое. И про одежду точно советов надает тонну. Знаю я таких. И ненавидит нас заранее, потому что мы не такие как надо.
Объяснить ребятам свои придурошные размышления я не могла, поэтому промолчала.
– По одному проходить будем, – таинственным голосом оповестил меня Пиксель.
Я не напрашивалась идти первой. Хотя очень даже этого хотела. Мне как-то не улыбалось оставаться в одиночестве хоть на минуту. Останусь, а за это время меня огородницы могут и лопатой охреначить. Я пока еще не навоз, чтоб на мне картошку выращивали.
– Попутного ветра тебе в попу! – Пиксель улыбался напряженной нервной улыбкой.
Обернувшись на секунду, я заметила, что тетка снова выпрямилась и вдруг я поняла, что никакая он не завуч. Потому что с такой улыбкой, и этими морщинками вокруг глаз завучей не бывает. Тетка была из тех, кто любит посмеяться и даже над собой. Состроив серьезное лицо, она демонстративно повернулась к двери спиной.
– Ты долго тут торчать будешь? – рыкнул Тоник.
Почему-то вспомнились слова одного моего знакомого – «мир пока существует только в виде одной необыкновенной возможности, которая находится прямо в твоих руках». Очень верные слова. Хотя, он тогда говорил про то, как первый раз вошел в класс в роли учителя. То еще испытание.
– Иду!
Вы пробовали протащить велик через высокий порог? Правильно – смотря какой велик. У моего была стальная рама. Тяжелая. До этого ребята его таскали. Вот я и провозилась дольше нужного. Я прошла, дверь захлопнулась, а ребята остались.
– Вот черт! – выругалась я и обернулась.
Перед дверью меня ждал сюрприз. В виде знакомого старика в не менее знакомой кривой зеленой шляпе. Дед дремал, склонив голову на плечо, а когда я перевалилась с великом, встрепенулся, вытаращил глаза и довольно почтительно, но медленно встал с земли.
– Приветствую тебя, чужеземник, – продребезжал он, пытаясь вернуть шею в вертикальное положение.
– Эээ, – невежливо проблеяла я вместо ответа.
Дед решил, что мне не нравится, как он меня обозвал. Пожевал губы. Задрал брови и решил исправить ошибку.
– Приветствую тебя, иностранник, – подумал и уточнил для ясности, – Запредельник. Внерубежник.
– Внедорожник, – сдуру продолжила я и уже громче прибавила: Я тоже рада вас видеть, учитель.
Скорее всего, дед видел так себе и решил что перед ним парень. Еще бы – джинсы, кепка, зеленая футболка и кеды. Футболка была зеленой, для маскировки – так Пиксель посоветовал. Поскорее бы он пришел.