Двери в будущее
Шрифт:
Она может быть потом рассказана, когда есть полная уверенность, что будет правильно понята и ничему не помешает. Но может и нет. Как случится.
И Ирг тут же провёл параллель с исповедью, но увидел полнейшее непонимание сути дела. Вот о чём там совсем ничего не знали, так это о таинствах и практиках христианства. Ирг поражался - культура на этом построена, Толкин был христианином и без понимания основ христианства и ВК не поймёшь - а они этого не знают!
Исповедь - это не
Иисусу вообще не надо было никаких рассказов - он просто говорил "иди и дальше не греши". Действие, совершенно не интересующееся прошлым и всё направленное в будущее: важно как ты изменился для жизни в будущем, а не твоё прошлое, если оно по причине твоего изменения не будет тянуть тебя назад.
И эти слова "иди и дальше не греши" - это как раз предельная формула того брака, того союза, который заключается на небесах.
Именно тут Ирг понял, что перехватил лишку и немного вышел за пределы понимания девочек - хотя именно осознание того, к чему пришёл он в результате спонтанного построения своей теории и пронзило душу ощущением правильности.
Для пояснения Ирг рассказал, что великие люди это отлично понимали - Цезарь ещё говорил "Жена Цезаря вне подозрения".
Это сгладило непонимание, но Ирг подумал, что у них всё равно осталось ощущение того, что он пытался оправдать скрытие всего того, что только можно скрыть, хотя на самом деле говорил о другом.
Кто-то сказал, что хорошо быть Цезарем, и тогда не надо бояться за честь жены. Ирг тут же возразил - каждый и нас на самом деле и царь, и царица, главное, себя ими ощущать. Царь никогда не позволит себе нецарского, недостойного поступка; настоящая царица не позволит себе неверности даже в мыслях.
"Ну если ты так думаешь, то ты явно царь!" - сказала какая-то эльфийка.
"Конечно", ответил Ирг. "Я потомок скифских царей и Синий маг, я выше того, чтобы позволить себе грех простеца. Все мы грешны, но вот уровень несовершаемых грехов мы вполне можем выбирать".
Тогда девушки, устав от серьёзности и уровня поднятого вопроса, начали немного резвиться.
"Ну, если бы я была царицей, то мне не пришлось бы на практике в техникуме утащить рулон бархата", сказала одна, поглаживая свой зелёный бархатный эльфийский камзол, зависть подруг.
"А если бы я была царицей, то притащила бы сюда ящик чая!", заявила другая.
Ирг немедленно уловил схожесть их высказываний с известной сказкой Пушкина
И тут же одна юная хоббитесса, сидевшая в самом тёмном углу и не участвовавшая в споре, сказала: "Если ты царь, то единственное будущее, которое я могу предложить как царица, - это наш ребёнок".
И посмотрела прямо на Ирга.
Надо сказать, что Ирг был смущён.
Он немедленно сказал, что она правильно поняла всё, что было сказано, в отличие от прочих с чаем и бархатом. И что всё может случится в будущем, потому что мы сами его и делаем.
С полным ощущением, что сказал совершенно не то, что стоило бы...
Но в свете последующих событий это оказалось неважно.
Тут принесли очередной котёл с чаем и началась его делёжка, разговор по причине доведения то ли до предела, то ли до абсурда, увял и перешёл в простой трёп о чае, о печеньях, о наглости преподов и учителей и прочей чепухе.
Ирг увидел, что та хоббитесса не берёт чай, поэтому налил ей чашку, взял свою и отнёс ей в её угол. И сказал: "Ты понимаешь, что ты сказала?" - "Да", сказала она. "И я действительно знаю, что ты царь, и я бы хотела от тебя ребёнка. Но я люблю другого человека, так что извини."
"Твой муж и будет тебе как царь", сказал Ирг, "и всё будет хорошо..."
"Он меня не любит и не будет моим царём", равнодушно ответила она. И дальше они просто сидели, прижавшись друг к другу плечами и пили молча чай.
Ирг ничего не мог сказать ей в утешение или вообще что-то. Она была просто девушкой, которая даже не казалась ему симпатичной. Но то, что она сказала, было искренним и точно совпадающим с тем, что только что говорил он сам, и он не знал, чем на это ответить.
Когда они допили чай - не спеша, как будто бы растягивая процесс, Ирг достал из кармана рубашки листок с фидошным адресом и сказал ей: "Напиши мне, сестрёнка. Не знаю, но жизнь не может быть несправедлива". "Напишу", ответила она.
Они ещё поговорили на толкинистские темы - кто симпатичнее всего из книги, вместе осудили Ниенну, и это было всё поверх ощущения, что не сказано что-то главное, а за окном уже светил пятичасовой рассвет и они уснули в том углу полуобнявшись. И, засыпая, Ирг чувствовал, что странным образом встретил родственную душу, но никак не мог ничем ей помочь, потому что пути совершенно разные, и завтра разойдутся, и вполне возможно, они не увидят друг друга больше, несмотря на фидошный адрес, по которому она, конечно, не напишет. Откуда у неё Фидо? Откуда у неё вообще может быть комп?