Двери в полночь
Шрифт:
— Ой, Шеф, вы меня с ума сведете, — я рухнула в кресло и потянулась за своей чашкой с шоколадом.
— Надеюсь, — подмигнул он, и мы оба расслабленно прыснули.
Мне хотелось как-то показать ему, что я благодарна за его откровенность, но боялась покоробить ненужной сентиментальностью и в итоге просто колупала ногтем джинсы, смотря под ноги.
— Так, а теперь еще немного матчасти, сухо и сдержанно, — Шеф отставил пустую чашку в сторону. — Нижний Город — это не просто отражение Петербурга. Для его формирования требовалось много лет, поэтому там есть лишь центр и незаселенные
— А что дальше? За окраинами? Просто земля?
Шеф хмыкнул:
— Если бы! Дальше начинается наша работа.
Я непонимающе покачала головой.
— Когда заканчивается земля, отходящая от последнего здания не больше, чем на пару километров, начинается туман. Сизый туман, в котором нет ничего, кроме него самого. Кинг был бы в восторге! — Шеф аккуратно вычищал трубку, периодически поглядывая на меня. — Из этого тумана когда-то и появился город. Это некая… творящая масса, если угодно. Из нее все и возникает. И это, увы, не только здания. Он принимает самые разные формы, — он развернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, — в том числе и живые.
— Живые?!
— Да. Он воплощается в существ, которые своим существованием угрожают Нижнему Городу. Мы называем их Представители. А без Нижнего не будет и Верхнего.
— Как это не будет? Куда ж он денется? — удивилась я.
Шеф, все это время внимательно следивший за выражением моего лица, сейчас, кажется, что-то решил для себя и продолжал:
— Он начнет рушиться. Улицы — проседать, дома — осыпаться. Деревья засохнут, тучи закроют небо…
Я вздрогнула.
— Правильно содрогаешься, зрелище ужасное. Я видел такое только один раз, и, поверь, забыть это невозможно. Наши группы патрулируют окраины города от сумерек до сумерек, чтобы убирать Представителей. Это и есть та самая работа, о которой тебе никто не говорил.
Мы помолчали.
— И как их убирают?
— Оружие на них не действует. Понимаешь?
— Начинаю… — Я задумчиво кивнула, уперевшись щекой в ладонь.
— Вот и умница, — он протянул мне сигарету, которую я автоматически прикурила.
Шеф чуть улыбнулся, разглядывая меня. А я пыталась понять и принять все, что он мне только что рассказал. Так вот в чем моя задача — убивать неких существ, которым даже названия нет… Неудивительно, что мне так долго ничего не говорили!
— Ну что скажешь? — Шеф чуть наклонил голову и улыбнулся.
Я затянулась и выпустила несколько колечек.
— Знаете, Шеф, можете считать меня аморальной, но мне совершенно не претит мысль об убийстве неких невнятных тварей, которые угрожают моему городу.
Он рассмеялся:
— Вот уж не ожидал! Обычно приходится долго втолковывать, что это необходимо, и объяснять, что другого пути нет! А тут — полная готовность!
— А что, — я пожала плечами, — это моя работа, все равно я ни на что другое не пригодна! Куда деть оборотня!
— Ну некоторые в цирке работают. Знаешь, фокусы, где была девушка, а стал тигр?
Я рассмеялась.
— А я-то всегда гадала, как это делается…
— Ладно, шутки в сторону, — Шеф встал с кресла, и я невольно поднялась вместе с ним. — Ты все поняла?
— Да.
— Тогда
17
Накинув извечный плащ и оправив рукава белоснежной рубашки, Шеф вышел из кабинета, пропуская меня вперед. В глаза бросилось то, что на этот раз он погасил в нем свет и запер дверь, но вертевшийся на кончике языка вопрос я решила не озвучивать.
Вопреки моим ожиданиям, мы пошли не через главный вход, а свернули налево, к черному.
— Тут ближе, да и светиться лишний раз не хочу, — пояснил Шеф, открывая дверь и давая мне проскользнуть у него под рукой. На мгновение я почувствовала запах его одеколона — резкий и притягательный, ветром и морем, который тут же исчез.
Мы спускались вниз пролет за пролетом, и я невольно вспомнила тот первый день, с которого все началось, когда Оскар почти бегом тащил меня вверх по этой лестнице.
— Откуда здесь все-таки свет? — не удержалась я. — Меня уже давно мучает этот вопрос!
Шеф улыбнулся — хоть и не совсем четко, но я все же видела его лицо.
— Ах, Чирик-Чирик, когда же ты поймешь! Нет здесь света! Только пара окон под потолком — это ты так видишь!
Я только вздохнула — удивляться уже устала.
Мы вышли под легкий моросящий дождик, и я инстинктивно втянула голову в плечи. Подул долгий холодный ветер, пробирающий до костей, и я запахнула плотнее свою куртку. В городе начиналось утро, и ночная мгла, совершенно непроницаемая в это время года, начинала отступать. Глазу это еще было незаметно, но уже чувствовалось — по запаху, по звуку шин автомобилей, по спешащим куда-то людям. В зданиях там и тут уже был включен свет, и желтые окна напоминали пробитые карточки «на работу явился». Оранжевые фонари высвечивали редкие снежинки — потепление закончилось, зима вернулась в Питер.
— Идем, — Шеф взял меня за руку повыше локтя и потянул в сторону.
Я пыталась предположить, где же может находиться таинственный переход в теневой Петербург, и обшаривала глазами окрестности. Ничего эдакого на глаза не попадалось. Обыденность начинающегося дня вообще портила все впечатление. Думать о переходе в другой мир, глядя как закутанные в ватники торговцы раскладывают на лотках свои безделушки для туристов, было откровенно трудно. Да еще и пальцы отмерзали.
Шеф с легким интересом наблюдал за мной, а я — за ним. От ветра у меня в глазах стояли слезы, которые стекали по щекам вниз, а кончик носа покраснел и отмерз. Зато моему начальству все было нипочем: волосы слегка растрепало, но как-то изящно, полы плаща героически бились за спиной, а надвигающийся мороз его, кажется, вообще не касался.
— Это что, секретная тепловая техника? — заныла я, когда выяснилось, что даже мои теплые и в общем-то довольно густые волосы не спасают уши от холода. — Я тоже хочу-у-у…
— Мне очень жаль, но нет, — Шеф слегка приобнял меня за плечи, чтобы я не сбилась с курса, потому что под порывами ветра меня постоянно сносило куда-то влево, — это просто особенности моего организма. Я мерзну, начиная от минус сотни градусов.
Я завистливо взвыла. Я люблю Питер, но погода сводит меня с ума.