Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России)
Шрифт:
К концу XVII и в XVIII веках вся Польша раздиралась внутренними неурядицами, разрушалась хозяйственная жизнь и усилилось ничем не ограниченное своеволие магнатов. "Во время продолжительной, двухвековой агонии Польши... еврейство обнищало, морально опустилось и, застыв в средневековом обличье, далеко отстало от Европы"97. Г. Грец пишет об этом так: "Ни в какое время не представляли евреи столь печального зрелища, как в период от конца Семнадцатого до середины Восемнадцатого веков, как будто это было задумано, чтоб их подъём из нижайших глубин выглядел как чудо. В трагическом течении столетий бывшие учителя Европы были унижены до детского состояния или, ещё хуже, старческого слабоумия"98.
"В 16 веке духовное главенство над еврейским миром сосредоточивается в немецко-польском еврействе... Чтобы предотвратить возможность растворения еврейского народа среди окружающего населения, духовные руководители издавна
Более чем двухтысячелетнее сохранение еврейского народа в рассеяньи вызывает изумление и уважение. Но если присмотреться: в какие-то периоды, вот в польско-русский с XVI в. и даже до середины XIX, это единство достигалось давящими методами кагалов, и уж не знаешь, надо ли эти методы уважать за то одно, что они вытекали из религиозной традиции. Во всяком случае нам, русским, - даже малую долю такого изоляционизма ставят в отвратительную вину.
При переходе еврейства под власть российского государства вся эта внутренняя система, в которой кагальная иерархия была заинтересована, сохранилась и, предполагает Ю. И. Гессен, со всем тем раздражением, какое к середине XIX века наросло у просвещённых евреев против окаменелой талмудистской традиции: "представители господствовавшего в еврействе класса приложили все старания, чтоб убедить [российское] правительство в необходимости сохранить вековой институт, соответствовавший интересам и русской власти, и еврейского господствовавшего класса"; "кагал в союзе с раввинатом обладал полнотою власти, и этой властью он нередко злоупотреблял: расхищал общественные средства, попирал права бедных людей, неправильно налагал подати, мстил личным недругам"100. В конце XVIII в. один из губернаторов присоединённого к России края писал в докладной записке: "раввин, духовный суд и кагал, "сопряжённые между собою тесными узами, имея всё в своей силе и располагая даже самою совестью евреев, владычествуют над ними совсем отделённо, без всякого отношения к гражданскому начальству""101.
А когда как раз в XVIII веке в восточно-европейском еврействе развилось, с одной стороны, сильное религиозное движение хасидов, а с другой стороны, началось просветительное движение Моисея Мендельсона к светскому образованию, - кагалы энергично подавляли и тех и других. В 1781 виленский раввинат объявил на хасидов "херем", в 1784 съезд раввинов в Могилёве объявил хасидов "вне закона, а их имущество "выморочным". Вслед за этим чернь в некоторых городах учинила разгром хасидских домов"102, то есть внутриеврейский погром. Хасидов преследовали самым жестоким и даже нечестным образом, не стесняясь и ложными политическими доносами на них российским властям. Впрочем, в 1799 и по доносу хасидов власти арестовали членов виленского кагала за утайку собранных податей. Хасидизм продолжал распространяться, в некоторых губерниях особенно успешно. Раввинат предавал хасидские книги публичному сожжению, а хасиды выступали как защитники народа против кагальных злоупотреблений. "В ту пору религиозная борьба заслонила, кажется, остальные вопросы еврейской жизни"103.
Присоединённая к России в 1772 часть Белоруссии составила Полоцкую (впоследствии Витебскую) и Могилёвскую губернии. В обращении к ним было объявлено от имени Екатерины, что жители этого края, ""какого бы рода и звания ни были", отныне будут [сохранять] право на публичное отправление веры и на владение собственностью", а ещё будут награждены "всеми теми правами, вольностями и преимуществами, каковыми древние её подданные пользуются". Таким образом, евреи уравнивались в правах с христианами, чего в Польше они были лишены. При том было добавлено особо о евреях, что их общества "будут оставлены и сохранены при всех тех свободах, какими они ныне... пользуются"104 - то есть ничего не отнималось и от польского. Правда, этим самым как бы и сохранялась прежняя власть кагалов, и евреи своей кагальной организацией ещё оставались оторваны от прочего населения, ещё не вошли прямо в то торгово-промышленное сословие, которое и соответствовало их преимущественным занятиям.
На первых порах Екатерина остерегалась как враждебной реакции польской знати, упускающей властвование, так и неблагоприятного впечатления на православных подданных. Но, сочувственно относясь к евреям и ожидая от них экономической пользы
Это постановление имело особенное, большое значение: оно разрушало еврейскую до сей поры национальную изолированность (Екатерина и хотела нарушить её). Оно подрывало и традиционный польский взгляд на евреев как на элемент внегосударственный. Подрывало и кагальный строй, принудительную силу кагала. "С указанного момента начинается процесс внедрения евреев в русский государственный организм... Евреи широко воспользовались правом записываться в купечество" - так что, например, по Могилёвской губернии купцами объявилось 10% от еврейского населения (а от христианского - только 5,5%)106. Евреи-купцы освобождались теперь от податного отношения к кагалу и уже не должны были, в частности, обращаться к кагалу за разрешением на всякую отлучку, как раньше: они имели теперь дело лишь с общим магистратом, на общих основаниях. (В 1780 приехавшую Екатерину евреи могилёвские и шкловские встречали одами.)
С отходом евреев-купцов переставала существовать и государственная рубрика "евреи". Остальные все евреи теперь тоже должны были быть отнесены в какое-то сословие и, очевидно, только в мещан. Но желающих переходить сперва было мало - из-за того что годичный поголовный сбор с мещан в то время был 60 коп., а с евреев - 50 коп. Однако и другого пути не оставалось. А с 1783 и евреи-мещане, как и евреи-купцы, должны были вносить сборы не в кагал, а в магистрат, на общих основаниях, и паспорт на выезд получать от него же.
Это движение закрепилось всеобщим новым Городовым положением 1785, которое рассматривало лишь сословия, а никак не нации. По этому положению все мещане (а стало быть - и все евреи) получали право участия в местном сословном управлении и занятия общественных должностей. "По условиям того времени, это означало, что евреи стали равноправными гражданами... Вступление в купечество и мещанство в качестве равноправных членов явилось событием крупного социального значения", должно было превратить евреев в "общественную силу, с которой нельзя было не считаться, а тем самым поднять их нравственное самочувствие"107. Это облегчало и практическую защиту их жизненных интересов. "В то время торгово-промышленный класс, равно как и городские общества пользовались широким самоуправлением... Таким образом, в руки евреев, наравне с христианами, была передана известная административная и судебная власть, благодаря чему еврейское население приобрело силу и значение в общественно-государственной жизни"108. Из евреев бывали теперь и бургомистры, и ратманы, и судьи. Сперва в крупных городах применялось ограничение: чтобы евреев на выборных должностях не было больше, чем христиан. Однако в 1786 "Екатерина послала белорусскому генерал-губернатору собственноручно подписанный приказ": чтобы равенство прав евреев "в сословно-городском самоуправлении... "непременно и без всякого отлагательства приведено было в действие", а с неисполнителей его "учинено было [бы] законное взыскание""109.
Отметим, что таким образом евреи получали гражданское равноправие не только в отличие от Польши, но раньше, чем во Франции и в германских землях. (При Фридрихе II были и сильнейшие стеснения евреев.) И, что ещё существенней: евреи в России от начала имели ту личную свободу, которой предстояло ещё 80 лет не иметь российским крестьянам. И, парадоксально: евреи получили даже большую свободу, чем русские купцы и мещане: те - жили непременно в городах, а еврейское население, не в пример им, "могло проживать в уездных селениях, занимаясь, в частности, винными промыслами"110. "Хотя евреи массами проживали не только в городах, но также в сёлах и деревнях, они были приписаны к городским обществам... включены в сословия мещан и купцов"111. "По роду своей деятельности, окружённые несвободным крестьянством, они играли важную экономическую роль - в их руках сосредоточивалась [сельская] торговля, они брали в аренду различные статьи помещичьих доходов, продажу водки в шинках" и тем "способствовали распространению пьянства". Белорусская администрация указывала, что "присутствие евреев в деревнях вредно отражается на экономическом и нравственном состоянии крестьянского населения, так как евреи... развивают пьянство среди местного населения". "В отзывах администрации было, между прочим, отмечено, что евреи дачею крестьянам водки в долг и проч. [приём вещей в заклад за водку] приводят их к пьянству, безделию и нищете"112. Но "винные промыслы являлись заманчивой статьёй доходов"113 - и для польских помещиков, и для еврейских посредников.