'Двести' (No A, август 1994)

Журнал Двести

Так "осовременивать" fantasy я считаю не совсем верным. Мир, по-моему мнению, должен быть един. Без всяких "гостей" из нашего XX века. И задача писателя, на мой взгляд, не механически переносить в fantasy-йный мир проблемы нашей реальности, а решать специфические, оригинальные проблемы иной реальности, так, чтобы они заставляли задуматься о вещах более близких к нашей жизни.

Так что fantasy - это не заповедник. Трудно ждать прорыва от заведомо консервативного жанра. Однако, это "консервативный", "застойный" жанр живет уже целый век, любим миллионами читателей и дает начало новым жанрам - как, например, "science fantasy". Прорыв? Едва ли прорыв в сторону современности нужен

традиционному по характеру жанру.

И напоследок. А не кажется ли уважаемым читателям, что одна из лучших вещей Стругацких "Трудно быть богом" - это классическая fantasy? Полевой синтезатор "Мидас" - вещь сугубо магическая. Даже в отдаленном будущем не отменить фундаментальных законов физики, запрещающих ту легкую трансформацию опилок в золото. И, главное, сделай Антона не землянином, а, скажем, перворожденным эльфом - как все изменится?

* * *

То есть, согласно моим представлениям, fantasy - это магистраль. Магистраль со своими законами и порядками. Она не претендует на всеохватность, на глобальный характер, но она, если можно так выразиться, "тепла". От нее исходит теплый свет далекой сказки.

Андрей НИКОЛАЕВ

О ФЭНТЕЗИ, ПИСАТЕЛЯХ, ЧИТАТЕЛЯХ, КОРОЛЯХ И КАПУСТЕ...

Во все времена большинство людей ожидали от литературы Неведомого. Интересного - того, чего нет в окружающей повседневности. Затаив дыхание, слушали вечерами страшные рассказы о проделках Вельзевула и присных его, о колдунах и драконах, о всевозможной нечисти и восставших из могил мертвецах, в то время, как при свечах в замке господин наслаждался пением менестреля (или там барда, гусляра) в балладе которого повествовалось о рыцарях и красавицах, о благородных подвигах, о богах и о повелителях морей, лесов и ветров - и все о тех же колдунах и драконах...

Слушатели, а позднее читатели, хотели прежде всего утолить интерес к Неведомому (грубо говоря, поразвлечься) и не особо интересовались психологической достоверностью побудительных мотивов действий персонажей и философской (психологической, смысловой) глубиной повествования. Впрочем, если все это присутствовало в рассказе, то отнюдь не мешало слушателям, более того - усиливало (и многократно) впечатление. Но если эта глубина была самодовлеюща, а сюжетик не привлекал восторженного внимания слушателей, то и побить могли.

Это было давно, в Средневековье.

Времена изменились. Но тяга к Неведомому никуда не делась большинство (и подавляющее большинство) простых потребителей хотят от литературы прежде всего развлечений, прежде всего - Неведомого. Наверное, это плохо в наше время, когда есть Большая Литература, но не мне судить тех читателей, которых чуть ли не презрительно называют эскапистами. Я сам вырос на книгах Дюма, Сабатини, Беляева, Жюль Верна, Конан Дойля, Уэллса, Мартынова и Стругацких. Именно из-за тяги к Неведомому брал я школьником в руки их книги, а не рекомендованные по программе восьмого класса замечательных "Дубровского" и "Тиля Уленшпигеля". До Пушкина и других Мастеров я дошел гораздо позже, когда тяга к Неведомому была в значительной мере удовлетворена и пробудился интерес к Людям, Характерам и взаимоотношениям людей. Тогда понадобилась Глубина повествования. И, к моему удивлению, оказалось, что в большинстве (не во всех, но в большинстве) любимых моих произведений все это есть в полной мере. А тех книг, где этого не было и вспомнить не могу. То есть, авторов помню: Буссенар, Казанцев, Немцов, даже некоторые названия произведений (и иллюстрации, например к книгам "в рамке" Казанцева и Буссенара или цветные картинки к серым рассказам в "Технике-Молодежи") помню - а содержание вылетело из головы напрочь...

Для меня очевидно:

чтобы произведение стало популярным, чтобы как можно больше людей прочитали его, пронесли через годы и рекомендовали читать детям, оно должно в равной мере сочетать в себе два качества: глубину изображения характеров, судьбу реального человека в реальной (пусть фантастической, но достоверной в своей фантастичности) действительности - и Неведомое, занимательно-развлекательное. Не я открыл эту истину, вспомните многократно повторенные слова Б.Н.Стругацкого о непременной триаде: Чудо, Тайна, Достоверность. Но то, что воспринимается мозгами, не всегда признается сердцем, а за последние тридцать лет...

Впрочем, обо всем по-порядку.

Применительно к реалиям российской фантастики (а под этим термином я подразумеваю фантастику СССР и всех стран, образовавшихся после его кончины) середины девяностых, мои размышления сейчас расслаиваются на два вопроса: каким должно быть Неведомое, чтобы оно притягивало к себе внимание наибольшего числа современных читателей, и как совместить в одном произведении два достаточно противоречивых требования - как, пользуясь словами Вячеслава Рыбакова, "примирить непримиримое".

(Оговорюсь сразу - пути развития и история фантастики за пределами нашей Родины меня в данном случае не интересуют. Примем как данность, что англоязычная фантастика прошла путь, который нам еще предстоит пройти. Но, во-первых, наша фантастика вряд ли повторит путь англоязычной один в один - нам чужие авторитеты не пример, у нас свое лицо, свой характер и свой менталитет, так было испокон веков и так будет, несмотря на старания привить нам американский образ мысли. А во-вторых, мы и не можем сейчас ссылаться на американский опыт развития фантастики, ибо не имеем в должной мере информации, не "варились" в том котле и обречены либо на неверные, либо на поверхностные суждения в этом вопросе).

Неведомое - оно манило всегда. В начале века Неведомым была наука, она вытесняла прежние, набившие оскомину чудеса, от нее ждали чего-то такого, чего от богов и демонов не ждали никогда. Но потом выяснилось: вот радио есть, а жизнь счастливее не стала. Все взгляды искателей Неведомого устремились в Космос. Только там можно было найти нечто, что в реальной действительности не встретишь, что будило воображение и порождало надежды. Начало шестидесятых. Ефремов, Стругацкие, Снегов... Просторы Вселенной, освоение, работа - настоящая Работа... И Чудеса. И Приключения.

Я помню, как читал "Звездоплавателей" Мартынова в третьем классе. Случайно раскрыв книгу дальше, чем читал, увидел картинку с неказистыми трехпалыми существами - венериане! Я читал, дрожа от возбуждения: неужели космонавты увидят существ другой планеты?! Сейчас этим не удивишь даже первоклассника: автоботы и дециптиконы, вольтроны и друлы с ужасными роботами-зверями имеют шаг в несколько парсеков и швыряются в противников планетами... Еще в конце семидесятых мой однокурсник, взяв за завтраком газету и увидев первую полосу, полностью посвященную героическому космическому полету, заметил: "Давно уже пора писать на второй странице внизу: пятеро прилетело, семеро улетело..." Несколько лет назад я смотрел американский фантастический фильм "Лунная ловушка" (достаточно достоверно - без лажи - снятый) о полете экспедиции на Луну и нахождении инопланетных артефактов. Скучно. Едва досмотрел. Что нам Луна, если мы уже завоевывали Персей, если на Пандоре давно обустроены курорты, если "Пожиратели Пространства" бороздят просторы Вселенной?.. Это в отечественной фантастике, а что говорить об открывшемся для нас мире американской НФ, где "Космический Жаворонок" стартовал больше полувека назад?!