Двести веков сомнений
Шрифт:
— Не х-х-хотели по-хорошему, — прохрипел бледный, как снег, Гин-Уарант, — будет по-плохому. — Он схватился за горло, некоторое время стоял, не шевелясь. Подняться на ноги стоило ему немалого труда.
— Будет по-плохому, — произнёс он миг спустя прежним, чистым и мелодичным голосом. — Слышите, Д.? — и, подхватив меч, вышел вон, на ходу опуская оружие в ножны. В дверях он задержался и обернулся. — Те, кто видел тетрадь… умрут. Все. Хотите жить — помогите мне. Пока я жив.
Кинисс проводила его взглядом, в котором торжество смешивалось с обеспокоенностью.
— Надо срочно выяснить,
— А? — Д. никак не мог вернуться к действительности. — Верно. Почему бы тебе не последить за Андариалл? Мне кажется, что генерал постарается устранить её. Он обид не прощает.
— Попытаюсь, — согласилась рептилия. — Хотя вряд ли ей нужна защита.
Д. поднял недоумённый взгляд.
— Заботиться о безопасности нужно нам с тобой, — пояснила она. — Генерал не лгал. Опасность исходит не от него.
Д. вяло кивнул и, быстро рассовав по карманам «безделушки», тоже направился к выходу.
Как много смогло сделать одно-единственное слово!
«Cammendvar» — «самозванец».
Клеммен, полчаса спустя
Я остановился, да так резко, что равновесие не сразу вернулось ко мне.
Где бы я сейчас ни был, здесь царил полумрак. Оба «светила» были в зените, но света от них было не более, чем от свечи на расстоянии шагов в десять. Вокруг были дома.
Не руины, а именно дома. Причём я не сразу сообразил, что это были за дома. А стоило бы, потому что первые несколько шагов, оглянувшись, я сделал по привычке. Чем древнее привычка, тем труднее извести её до конца. Вот и я — шагаю себе и шагаю… обычная улица, вдалеке вроде бы даже прохожие видны, а переулок слева должен вести как раз к…
Моему дому!
Тут до меня дошло, что именно я вижу перед собой. Веннелер! Едва это слово всплыло из глубин памяти, как тут же начали проступать и прочие детали, что так хорошо успели отложиться. Трещины в стенах, очертания камней, выбоины под ногами… всё становилось всё более осязаемым с каждой минутой.
Нет… куда угодно, но не в Веннелер.
Значит, идёшь правильно, подсказал внутренний голос. И я вновь поднял голову. По-прежнему два светила. Полупрозрачное, нестерпимо яркое солнце (света от которого, однако, было немного) и вращающееся «Y»… Тут мне стало смешно. Так тщательно воссоздать Веннелер — и оставить это над головой! В домах повсюду горели огни, и этот уголок города стал казаться чем-то знакомым и родным.
Однако неплохо бы взглянуть на часы. Ну да… чуть больше часа. Пора поторапливаться. Заглянуть, что ли, в окна… что тут за люди-то живут?
Но едва я подошёл к ближайшему, то сразу же понял, что любопытство сыграло со мной злую шутку. За окном была комната… в ней сидели два человека — видимо, муж и жена. В довольно убогой комнатке, за столом, — видимо, только что кончили ужинать. Но, боги всемогущие, какие у них были лица! Я дорого дал бы, чтобы забыть их… они постоянно меняли очертания, оставаясь по большей части человеческими. Но при этом были настолько несуразными — словно на детских рисунках, где глаза могут быть разного размера и на разных уровнях,
Я отскочил от окна, потому что мужчина сделал движение, словно собирался подойти к нему и занавесить от постороннего взгляда. Боги мои! Что же это за место? Сердце колотилось, словно ненормальное, и я осознал, что шаги прохожих вдалеке и тот обычный шум, что свойствен любому городу, стих.
Медленно начали гаснуть огни в домах — волна темноты неспешно накатывала из дальнего конца улицы, откуда я пришёл сюда.
Я оглянулся.
Пока ещё горят огни.
И мне очень не по душе подобная мгла, лучше бы под неё не попадать!
Куда бы я сейчас не пошёл, попади я в Веннелер?
В свой бывший дом, естественно.
Я сориентировался и со всех ног помчался туда. Будем надеяться, что никто мне не помешает.
Отец Ланенса — бывший отец, коль скоро слухи о смерти его бывшего сына успели достичь его — сидел перед дверью, что вела в его святая святых — большую подземную комнату, где он готовил составы. Разумеется, вход туда был всем заказан (к слову сказать, специфический запах и без того отпугивал тех, кого могла бы прельстить подобная идея).
Сейчас он, почёсывая в затылке, смотрел на неожиданно перепавший ему выгодный заказ (нужно было обработать четыре дюжины шкур — среди коллег по цеху он умел выделывать замшу лучше всех) и прикидывал, сколько и каких реагентов надобно прикупить. Кожевенное ремесло под стать алхимии… и использует подчас подобные средства и методы. Можно сказать, одно из достойнейших ремёсел.
В тот злополучный час он вновь подумал о том, как удачно он избавился от ни на что не годного, дерзкого сына — ведь именно после исчезновения Ланенса (и смерти, думал он впоследствии) дела пошли в гору.
В этот миг дверь за его спиной скрипнула, открываясь.
Ремесленник с проклятиями бросил прочь учётную книгу и остолбенел, разинув рот.
В помещение ворвался Ланенс. Но другой. Этот выглядел уверенно. И, хоть глаза его и горели безумным огнём, а одежда успела порядочно изорваться, ничуть не походил на нескладного юнца, который покинул эти края шесть лет назад.
К тому же он был полупрозрачным.
Ремесленник никогда прежде не верил в привидения… но теперь пришлось поверить. Однако, надо признаться, привидение попалось не вполне обычное — раз умело распахивать двери пинком! Призрак промчался мимо, один лишь раз взглянув на того, кто некогда был его отцом.
Ремесленник плюхнулся на пол, зубы его мелко стучали, а руки тряслись.
Изнутри его мастерской… его лаборатории донёсся звук бьющегося стекла и скрежет.
Когда ремесленник нашёл в себе храбрости заглянуть внутрь (держа наготове кочергу и освещая дорогу фонарём), то обе створки, что вели в его тайник — тот, где он хранил самые ценные реактивы и, что уж греха таить, часть выручки — которой вовсе не собирался делиться с цехом — так вот, створки эти были распахнуты.
Ремесленник долго смотрел внутрь, во мглу, чувствуя, что ничто и никогда не сможет заставить его спуститься внутрь.