Шрифт:
Книга 2 СУКА-ВОЙНА
Мы в армии учили коды Морзе,
теперь я не могу уснуть под шум дождя.
дождь барабанит по стеклу пальцам,
морзянкой, отбивая имена,
всех пацанов, которых,
в Афгане – забрала война…
(Из неопубликованного. Цикл стихов «Сука-война)
Глава 1
Я –
(Пятница (5’Nizza) – Я солдат)
Я еще смеялся над Жоркиным рассказом сползая по стенке окопа вниз, когда в стороне, где находилась группа лейтенанта Иванькова сработала «сигналка» (сигнальная мина) и раздались выстрелы со стороны кишлака. Я уже запрыгивал в БТР когда увидел боковым зрением, что группа Ивы (Ива – позывной лейтенанта Иванькова) огрызается из всех стволов – чертя ночь трассерами. Занимая свое место наводчика, я крикнул пацанам, спящим в БТР:
– К бою!
И уже подключив шлемофон к рации, услышал в эфире голос лейтенанта:
– 202-й ответь Иве, как слышишь? Прием!
– На связи 202-й! – отзываюсь я, одной рукой выжимая тангенту, другой аккуратно подводя прицел к крайней слева вешке.
– Смотри внимательно 202-й, сейчас я тебе цели трассерами помечу.
Стрельба на позициях Иванькова смолкла, затем две длинные очереди прочертили темноту в сторону арыка.
– Цель видишь? – раздался голос Иванькова в шлемофоне.
– Так точно! Вижу! – отвечаю я, подводя прицел и давая короткую пристрелочную очередь из КПВТ.
– Работай, 202-й!
– Ива, ракетами подсветите! – кричу в ларингофоны шлемофона.
– Понял тебя 202-й. Включаем свет! – раздается в шлемофоне.
Осветительные ракеты с позиции Лейтенанта еще поднимались в небо, освещая сектор стрельбы, а я уже посылал веер за веером по целям указанным Иваньковым, стараясь не распылять веер, чтобы не уменьшать плотность огня. Коробка у КПВТ с лентой на 50 патронов, поэтому после пяти – шести очередей она заканчивается, поэтому добавляю из ПКТ. Расстрелянная коробка КПВТ была с бронебойно – зажигательными пулями Б-32 и через пять патронов в ленте стоял патрон БЗТ.
Примечание: Б-32 – бронебойно – зажигательно-трассирующий.
Коробки для КПВТ с такой снарягой у меня стояли по правому борту БТРа, я их готовил специально для ночной стрельбы.
Перезаряжать КПВТ на БТР-60ПБ было крайне неудобно, так как при перезарядке нужно было поднимать стволы вверх, чтобы открыть крышку ствольной коробки КПВТ. Затем, нужно было нажать на задний конец подавателя, приподнимая его передний конец. Наложить ленту на основание приемника так, чтобы первый патрон вошел своим фланцем в зацепы извлекателей, а звено ленты передним торцом уперлось в передние направляющие выступы приемника. Закрыть крышку ствольной коробки, убедившись в правильности положения ленты и взвести
После этого можно опустить стволы и продолжить стрельбу. Пока менял коробку на КПВТ прислушался к стрельбе, наши пацаны тоже стреляли, но ответных выстрелов по нашей позиции я не услышал. Опустив стволы, я осмотрел сектор перед нашей огневой позицией.
Чисто!
После этого я снова вернулся к крайним левым вешкам и начал стрелять по арыку из ПКТ.
В ПКТ все-таки ленты по 250 патронов. Выпустив несколько очередей, вызываю лейтенанта:
– Ива, ответь 202-му!
– На связи, – отвечает Ива.
– Ива, обозначьте цели! – прошу я.
В ответ слышу:
– Цели скончались, действуйте по обстановке.
Развернув стволы БТРа в свой сектор, осматриваю в прицел ночной кишлак, освещаемый осветительными ракетами и «люстрами».
Примечание: Люстра – 82-мм осветительная минометная мина. Время горения – 35 секунд. Высота подрыва мины-300 метров. Диаметр освещения – 600 метров.
На БТР-60ПБ установлен оптический прицел ПП-61 с увеличением 2,6Х поэтому видимость так себе. Во время войны на Т-34 были прицелы с увеличением 2,5Х, на немецких «Тиграх» и «Пантерах» уже со второй половины Великой отечественной стояли прицелы с увеличением 5Х.
При взгляде на кишлак в голове всплывает фраза из любимого мною советского фильма-сказки «Волшебная лампа Аладдина» 1966 года:
«В Багдад все спокойно! Спите, жители Багдада!»
Любимый фильм не только советской детворы, но и их пап и мам, не зря весь фильм мгновенно разошелся на цитаты. Чего только стоит фраза: «Уважаемый мастер увлажнения улиц…..».
В Советском союзе мастеров увлажнения улиц, лифтов и подъездов было превеликое множество. Да и сейчас они еще встречаются.
Высунувшись из люка спрашиваю:
– Все живы?
– Не дождешься! – зубоскалит Леха.
– Тогда может чаю забодяжим? – спрашиваю я.
Пацаны поддерживают, можно было и не спрашивать.
Ставлю воду на чай.
Пока ждем, когда вода закипит, вспоминаю стишок, слышанный в детстве от бабушки:
Раз прислал мне барин чаю,
И велел его сварить,
А я отроду не знаю,
Как проклятый чай варить.
Взял тогда, налил водички,
Всыпал чай я весь в горшок
И приправил перцем, луком, да петрушки корешок.
Разлил варево по плошкам,
Хорошенько размешал,
Остудив его немножко
На господский стол подал.
Гости с барином плевались,
Сам он словно озверел
И, отправив на конюшню,
Меня выпороть велел.
Долго думал, удивлялся,
Чем же мог не угодить?
А потом я догадался,
Что забыл я п о с о л и т ь!
В начале XVIII века чай был дорог и, доступен только элите: аристократии, высшему купечеству и высшему духовенству. Не все знали, как его заваривать.