Двести второй. Сука-Война
Шрифт:
«НЕ Швыркай» – говорили нам в детстве. Это некультурно, но большинство любителей чая знают, что когда пьешь НАСТОЯЩИЙ чай нужно втягивать напиток с воздухом, распыляя его по полости рта. Таким образом, вкус чая раскрывается в полном объеме. Потому, что у человека есть два вида обоняния – ортоназальное, когда мы вдыхаем носом и чувствуем аромат и ретронозальное, когда мы вдыхаем ртом, а выдыхаем через нос.
Когда мы швыркаем чай, проглатываем и выдыхаем носом, мы используем именно ретронозальное обоняние.
Завариваем
Уже рассвело и мы, смакуя и обжигаясь, пьем горячий зеленый чай.
– Савелий, а че ты там орал в БТРе, когда стрелял?
– Про какого-то гуся, мы че-то не врубились, – оторвавшись от чая, спрашивает меня Вован.
Жорка лыбиться вовсю свою хитрую рожу, он то уже привык к моим приколам, а пацаны в «непонятках».
– Да, понимаешь Вован, когда стреляешь очередями, нужно выдерживать определенный ритм, потому-то если из моего КПВТ стрелять одиночными, то происходит «утыкание».
– И тогда приходится разбирать пулемет, чтобы его устранить.
– Потому что при «утыкании» КПВТ стрелять не будет, пока не уберешь патрон, который, заклинил пулемет.
– Что такое заклинивший пулемет во время боя, думаю объяснять не нужно?
– Вот чтобы стрелять в определенном темпе и не допускать «одиночных», вызывающих «утыкание» КПВТ я и пою разные матерные куплеты.
– Поет он мля. Робертино Лоретти, мля – встревает Жорка со своим комментарием.
Робертино Лоретти – итальянский певец, стал знаменитым в 13 лет, когда спел своим ангельским голосом «O sole mio» и «Джамайка».
– А что, за куплеты то? Ну, хоть один спой, – не отстает Вован.
– Ты думаешь, я помню – че я пел?
– У меня это уже на автопилоте выходит, – отмазываюсь я.
– Не пел, а орал как «Бухарский ишак»! – не унимается Жорка.
– Ну, хоть эту – про гуся, – не отстает Вован.
– Эту я и сам помню! – снова встревает Жорка и начинает орать, пытаясь копировать мой голос:
– Приходи Маруся с гусем, поебемся и закусим! – пацаны ржут.
– А еще! – просит Вован просмеявшись.
Жорка снова выдает на распев, пытаясь изобразить меня, стреляющего из пулеметов:
– На хуя попу наган, если он не хулиган?! – пацаны снова ржут.
А я, подняв с песка гильзы, говорю Жорке:
– Боксера обидеть может каждый, но не каждый успеет извиниться, – улыбаюсь и кидаю в Жорку пустую гильзу, от которой этот гад успевает увернуться, но вторая гильза попадает Жорке точно в лоб.
– Первый пристрелочный! Забыл? – довольный попаданием спрашиваю я.
Нисколько не обидевшись, Жорка продолжает сдавать меня по полной программе:
– И
– Какие? – продолжая смеяться интересуются пацаны.
– Я только один помню – продолжает Жорка, видимо войдя в образ народного артиста бурятской филармонии и начинает петь довольно, похоже:
– Гадом буду – не забуду этот паровоз!
– На котором я оставил пачку папирос!
Пацаны мигом подхватываю:
– Мчится скорый номер восемь Ереван – Баку,
– Я дремлю на верхней полке, лежа на боку.
Дальше мы уже орем песню в четыре глотки, стараясь переорать, друг друга.
Над кишлаком неудержимой Марсельезой летит наша разухабистая «босятская» песня:
– Гадом буду – не забуду этот паровоз!
– Чемоданчик буду помнить до седых волос….
Услышав треск рации, Жорка подрывается к шлемофону, свисающему из открытого бокового люка БТРа. Вернувшись через несколько минут сообщает новости:
– Пацаны сообщили, что утром, осмотрев арык, перед позицией группы лейтенанта Иванькова, нашли окровавленные тряпки и три галоши две правых и одну левую.
– Летеха просил тебе передать, что ты здорово там все перепахал.
– В общем, зачет тебе!
Вован смеясь тут же предлагает:
– Ну, все брат, будем тебя звать Пахарем!
– Тогда уж Красным пахарем! – подхватываю я предложение Вована.
– А почему красным? – интересуются пацаны.
– Да анекдот есть такой про колхоз «Красный пахарь»», – отвечаю я и начинаю рассказывать анекдот, понимая, что все равно не отвяжутся, пока не расскажу:
–Передовик. Победитель коммунистического соревнования тракторист колхоза «Красный пахарь» дядя Вася бросил пить и через неделю все-таки вспомнил, что он совершенно случайно приехал в эту деревню порыбачить пять лет назад из Ленинграда.
И что никакой он не тракторист, а – дантист.
И никакой он не Василий Николаевич Сомов, а Васерман Наум Соломонович.
Леха подхватывая тему трактористов, говорит:
– Пацаны я то же анекдот про тракториста знаю, – и не дожидаясь когда его попросят, начинает рассказывать:
– Два брата. Старший в войну был знаменитым партизаном, Героем Советского Союза, а младший служил у немцев полицаем.
После войны, младшего брата отправили на Колыму. Отсидев срок, младший вернулся, устроился работу в соседний колхоз и начал стремительно подниматься по карьерной лестнице дойдя до должности председателя колхоза.
А старший, как был трактористом, так им и остался.