Движение Rapid Eye
Шрифт:
Чтобы проиллюстрировать отношение Храма и досадить тем, кто всеми силами стремится скрыть подобные вопросы под готическим покровом тайны — стремясь удержать свое превосходство, — вот самый основной тип эксперимента в искусстве и науке «магики».
Представьте, что вас плохо обслужили в ресторане: несвежая еда, плохой сервис. Вы отказываетесь платить по счету, за это вас избивают и грабят. Обстоятельства предписывают, что вы не сможете отомстить обычным способом.
Итак. Приходите туда следующие несколько дней и стойте возле ресторана каждый раз по полчаса. Сфотографируйте здание. Запишите на диктофон звуки ресторана и улицы. Украдите со стола меню. Потом, в выбранное вами время, проявите пленку. Разрежьте негатив и отпечатайте свои снимки улицы, убрав ресторан. Запишите на вашу кассету параллельные звуки бьющегося стекла, пожара,
В этом навеянном Берроузом примере — который помогает человеку понять психологию этой базовой магики — вы не пробуждаете внешние силы и не поклоняетесь рогатым существам, которые появляются в полночь и гадят на вашего Эксминстера. Вы даже не «давите на психику» врага в обычном смысле слова, сообщив ему о своих намерениях на сознательном уровне. В самом деле, объяснение того, как и почему такой простой процесс работает здесь не имеет значения — хотя кто-нибудь может посчитать, что в наши дни его можно было бы лучше описать на языке невролога и бихевиориста, а не чародея, несмотря на то, что никто не смог бы на самом деле это объяснить. В этом очень простом примере ясно, что человек использует современные символы тех же приемов, что использовались колдунами прошлого. Имитируя изменения в передачах между людьми, тем самым вызвать реальные физические перемены.
Понимание таких популяризованных экспериментов говорит еще и о том, что каждый может использовать свой разум для того, чтобы вызывать физические изменения с помощью чисто ментальной деятельности, если у него хватит самодисциплины, чтобы научиться это делать. Храм просто делает необходимую информацию более доступной и не пытается объяснить такие феномены фетишизмом или созданием вокруг них замещающей структуры догматической веры.
«Ну, Берроуз объяснил бы это тем, что на самом деле ты разрезаешь саму реальность. Эта реальность вроде ленты, и если ты режешь и искажаешь ее, то провоцируешь определенные события. Почему они происходят — это остается тайной. До какой степени механическая манипуляция реальностью влияет на события, измерить невозможно. Основной ответ: кому какое дело, если это действует? Такой процесс может, по крайней мере, стать хорошей терапией».
Обычная критика таких экспериментов и, возможно, понимания силы в том, что такие вещи могут быть использованы безответственно, увеличивая количество уже существующих насилия и конфликтов. Но если рассуждать логически, то этот аргумент можно использовать для оправдания чего угодно, от цензуры до снижения образовательных стандартов и диктатуры. Пи-Орридж оспорил бы это, говоря, что индивидуум все равно не наделяется никакой дополнительной властью. Когда такая информация становится более доступной и приемлемой, людям просто предлагается возможность экспериментировать и изучать то, чем они уже обладают.
«Их аргументы — это все равно, что сказать, что некто пошел и изнасиловал кого-то, потому что видел это по телевизору. Может, и видел, но это не значит, что телевидение надо запретить».
Но люди могут сказать, что это неважная реклама для распространения ТВ.
«Да, но люди, стоящие на такой позиции, говорят, собственно, что осведомленность не нужна, потому что она опасна. Может и так. Если люди злоупотребляют ею, вы могли бы, если бы захотели, привести довод, что это из-за того, что им навязали извращенные мотивации, и это, в первую очередь прямой результат подавления и регулировки, которым они подверглись. Пусть так. Я глубоко убежден, что человеческая раса существует, чтобы развиваться, и способна стать чем-то более интересным и необычным. И единственный способ хотя бы отчасти приблизится к этому — это понят то, как же на самом деле мы функционируем, и физически, и психологически, и к этому нет простого пути. Если дан выбор: двигаться вперед или стоять на месте — а это то, что происходит сейчас — я бы рискнул и пошел вперед. И я думаю, информация и техника продвигают всё вперед. К лучшему или худшему, вполне честно».
В таком случае, Храм — скорее не псевдо-религия или зловещее братство наподобие «Туле», а открытая Информационная Биржа, которая выражает себя с помощью смеси традиционного, эзотерического и современного
Джен не слишком хороший певец в классическом понимании, и его мнения, внешность и литературные произведения, равно как и его методы, могут понравиться далеко не всем. Но его неоспоримая сила в том, что все к чему бы он ни прикоснулся, эффективно работает на том или ином уровне. Анализируя всё до мельчайших деталей, обнаруживая сильные стороны, мотивации, притягательность и (более всего) слабости и воздействуя на самы важные точки.
Этой способностью, пониманием и применением потенциально самого обычного из товаров — силы — Храм угрожает любым институтам. Само его существование является доказательством во всех сферах, что «альтернативный подход», основаный на чисто информационно-базирующейся системе, способен работать, свободный от иерархии и калечащих, ограничивающих структур верований.
В отличие от вечно недовольных оккультистов, Джен начисто лишен злобы и абсолютно беспристрастен. Кроме того, если для того, чтобы добиться признания в этом закрытом ордене разрозненных культов, нужны верительные грамоты, Храм, разумеется, может произвести их в изобилии.
Член TOPY исландец Хиллмар О. Хиллмарссон, возможно, один из самых уважаемых и авторитетных молодых персонажей в европейском оккультизме. Настолько, что несколько музеев и частных коллекций назначили его куратором бесценных архивов, хранящих оккультные книги и артефакты. Это знакомство, например, дало Храму Mксклюзивный доступ и права на публикацию многих неизданных писем и рукописей Алистера Кроули. Это также побудило единственный настоящий Орден Восточных Тамплиеров (если пренебречь теми, что в Южной Америке) предложить Храму постоянную базу в своей штаб-квартире в Швейцарии. В здании, соответствующем Телемическим требованиям самого Брата Пердурабо, находится, как считается, самая большая и полная оккультная библиотека, которая когда-либо существовала, плюс театр, гостиница, храм, лекционные залы и алхимическая лаборатория. Джен иногда мечтает об этом. Здание, оборудованное звукозаписывающей студией, компьютеризованной базой данных, галереей, кинотеатром, телестудией и комнатой для Машины Мечты; полное посетителей — Духовной Молодежи, посещающих занятия по таким предметам как карате, дыхательные техники и лекции таких людей как Лири, Берроуз или Колин Уилсон — всё добавляется к дразнящему предложению, которое Пи-Орридж должен обдумать.
В настоящее время, впрочем, у Храма нет ни средств, ни желания удалиться из пыли британской городской жизни в бункер в Альпах — как бы хорошо он не был оборудован. Храм наиболее эффективен, по крайней мере, сейчас, когда сеет пропаганду через поп-культуру на улицах самого большого города в Европе с самой продвинутой молодежью, независимо от критики, которую привлекает такая непримиримая позиция.
Пи-Орридж не видит причин, почему бы в подземном мире оккультизма TOPY и более ортодоксальным обществам, от розенкрейцеров до IOT не существовать в тандеме. Насколько бы не были велики разногласия в методологии.
«Я просто думаю, что такие традиционалистские группы, как ОТО, не очень заинтересованы в том, чтобы вызвать перемены в обществе. Я думаю, что если тебе есть до этого дело, тебе придется быть частью общества, и его выражения, и популярной культуры. Тебе придется стать образцом и козлом отпущения. Если ты не объясняешь людям, что делаешь, как они смогут тебе поверить, когда ты скажешь: «Я сделал так, и это сработало!» Я думаю, такие организации, как ОТО, существуют прежде всего для удовлетворения своего эго и исследования старых идей и старых знаний, и это прекрасно. Это как симфонический оркестр, играющий Бетховена, а параллельно ему «Duran Duran» играет «The Reflex». Одно не должно исключать другого… Но мне кажется, что для меня их путь был бы слишком простым. Я никогда не любил присоединяться. Я никогда не хотел подчиняться какой-то догме, неважно, насколько она эзотерическая. Мне это неинтересно. Если честно, я просто чувствовал бы себя полным кретином, стоя в костюме и говоря: «О, Сефирот, Сефира, заклинаю тебя!» Понимаешь, я просто не смог бы. И мне было бы скучно».