Двое из будущего. 1904-...
Шрифт:
Конечно же, я сказал эту присказку не этими литературным словом, а самыми что ни на есть жаргонным матерным. Адмирала это не шокировало — у них во флоте офицеры и не такое себе позволяли. К тому же и он сам, поднявшись с юнги, позволял себе крепкое выражение. Так что моя фраза его не покоробила, а как раз наоборот — послужила неким доказательством моей правдивости. И он эту фразу усвоил, сохранил себе в память, и спросил:
— Что такое Союз? Вы только что сказали….
Пришлось мне устраивать тотальный ликбез по моей истории. Краткие определения, вехи, направления, личности и характеры. Макаров оказался благодарным слушателем, не перебивал, в паузах вставлял наводящие вопросы и
Говорили мы долго. Солнце ушло с зенита и склонилось к сопкам, желая накрыть город ночью. Несколько раз нас осторожно прерывали, принося адмиралу еду, пару раз я возил его до туалета. И никто к нам не пытался зайти. Стучали иногда, спрашивали, просовывая голову в дверной проем, все ли в порядке и получив утвердительный ответ, скрывались.
Макаров от моих слов чернел лицом, возмущался и злился. То радужное будущее, что часто рисовали в газетах журналисты, восхваляя научный гений, все больше и больше таяло в его глазах, превращалось в смрадное болото, которое неумолимо тащило страну в самую погибель. И это болото надо было обойти во что бы то ни стало! Любой ценой! И он, слушая меня, слушая мои ужастики, все более и более склонялся к моему видению ситуации, все более и более мне верил. Да и как тут не поверить, когда я так стремился его спасти, пророчил о его подрыве на мине и вот, сказанное мною случилось. Рассказанное мною невозможно выдумать и потому Макаров безоговорочно верил.
— Вы говорили мне, что плохо учились в школе и историю знаете весьма посредственно, — попытался укорить меня Макаров, болтая в воздухе культей. Он курил, пуская дым в воздух, вонял невкусным табаком.
— Да, по истории у меня слабенькая троечка. Я ее никогда не любил.
— Однако ж вы мне тут много чего рассказали. На троечку никак не тянет.
— Понимаете, Степан Осипович, то будущее, в котором я жил, оно…, как бы это правильнее сказать, оно информационно насыщеннее, что ли…. Живя в то время невозможно отстраниться от знаний. Человек там постоянно будет натыкаться на них. То фильмы исторические, то заметки в газетах, то споры на телевидении, да в интернете…. Я вам позже расскажу, что это такое. Так вот, я учился на тройку, но вот после школы сидя за телевизором или за компьютером я постоянно натыкался на какие-то сведения. И вот они-то у меня чуть-чуть отложились. Знаете, у меня даже документальные фильмы были по истории России в двадцатом веке и кое-какие я из них все-таки посмотрел. Жаль, что не все и не про это время. Но все же…. Так что относительно прошлого моей страны я кое-что все-таки по вершкам ухватил. Кстати, хотите забавный факт?
Он кинул на меня взгляд поверх дымящей в углу рта папиросы и сказал:
— Давайте.
— В моем будущем не будет царей. Будут президенты, как сейчас в Америке. И у нашего президента в недалеком будущем в Питере в ресторане Астории будет трудиться поваром его дед. Забавно было бы на него посмотреть. Говорили, что готовит он очень вкусно. А еще он после большевистской революции будет готовить
— Простите, конечно, но такого ресторана я в столице не припомню.
Я улыбнулся и ответил:
— Наверное, просто еще не построили. Но он обязательно будет, нам надо лишь запастись терпением. И Астория это не ресторан, это ресторан при гостинице. Вот так.
Я закончил свой визит к Макарову уже после заката. Почти половину дня провел подле него, разговаривая. Когда стемнело, в палату зашел лечащий врач и с укоризной меня отчитал. Пришлось мне с адмиралом попрощаться, но он, прежде чем я ушел, взял с меня слово, что я опять к нему приду. Я обещал.
Но обещанного я не сдержал. На следующее утро пришла та новость, которую все давно ожидали — японцы высадились на Ляодуне, вблизи бухты Кинчань. И эта новость снова всполошила людей и опять, пока работала железная дорога, они побежали. Не так массово, как в прошлые разы, но тоже существенно. И снова выстроилась очередь в банк, но мало кому удалось получить свои деньги. Наличка в банке иссякла еще месяц назад.
Стессель, узнав про высадку японцев, разослал телеграмму, в которой приободрял своих подчиненных и взывал к их долгу. А через пару дней после этого наместник Алексеев поспешно сбежал, прихватив с собою весь свой штаб и Макарова. А с адмиралом уехал и Верещагин, увозивший с собою охапку свернутых холстов.
Макарова на вокзале я поймал в последний момент. Как узнал, что наместник сбегает, так и помчался к поезду. Перехватил адмирала возле самого вагона, когда его грузную фигуру подсаживали солдатские руки, крикнул через головы:
— Степан Осипович!
Он обернулся, заметил меня. Приказал солдатам:
— Опустите меня, опустите.
И те послушно сняли адмирала со ступенек вагона и, подсунув под руки костыли, отошли на пару шагов. Я приблизился к адмиралу и выпалил:
— Еле успел.
— Да, совершенно неожиданно все случилось. Наместник решил меня с собою забрать. Сам об этом узнал не далее как час назад.
— Не страшно. Это даже хорошо, что вас отсюда увозят. Мне будет спокойнее.
— Честно, — вдруг признался Макаров, — я бы предпочел остаться здесь, а вместо себя отправил бы Витгефта. Да и наш с вами разговор я бы еще продолжил.
— Продолжим, обязательно продолжим. Но только уже после войны. Я, кстати, искал вас, чтобы попросить исполнить мою просьбу.
— Хорошо, что же вы хотите?
— Вот письмо, оно адресовано моему другу, Козинцеву Дмитрию. Если вас не затруднит, когда прибудете в Питер, найдите его и передайте это письмо ему лично в руки. Хорошо?
— Конечно передам, об этом даже не может ни быть никаких разговоров. Адрес указан?
— Да, на конверте написан. Но вы, если что, можете ехать прямиком в наше управление. Найдете его без труда, оно в Автово самое примечательное из зданий. И еще, Степан Осипович, если вас не слишком затруднит, передайте Козинцеву еще и посылку. Она объемная и тяжелая, я пойму, если вы откажитесь и в этом не будет ничего страшного. Я тогда найду другие пути.
— Нет, что вы, я ее обязательно передам. Где она?
Сама посылка лежала в коляске мотоцикла. Сколоченный из досок ящик, внутри проложенный многими слоями вощеной бумаги. И грузом этого ящика были все мои отснятые на пленку материалы. Очень ценные материалы, которые Мишка сможет использовать с пользой для нашего дела.
Солдатские руки ловко переместили тяжелый ящик в вагон. Макаров, проводил его взглядом, слегка покачал головой. В окно выглянул удивленный Верещагин, но заметив меня, все понял и принял груз.