Двое из Холмогорья
Шрифт:
— Вот, — послышался голос сэра Бравлина, который не спешил переступать порог, — я хочу быть справедливым. Вы желали увидеть своего любимца — я предоставляю вам такую возможность. Заметьте, он пока еще жив!
— Керагаст? — прозвучал голос, при звуках которого сердце молодого рыцаря предательски дрогнуло.
— Сэр Годован!
Приподнявшись на локтях, он недалеко от себя увидел забранную решеткой нишу, в которой скорчился — размеры узилища не давали свободы передвижения — Великий магистр.
Керагаст бросился к решетке и опустился перед нею на колени, прижался лбом к прутьям. Прохладные твердые пальцы коснулись его висков.
— Мальчик
— Я позаботился о том, чтобы успокоить вашу душу, — прозвучал с порога голос сэра Бравлина. — Теперь вы вместе. До конца. Можете поговорить, пока живы. Времени у вас немного.
— Мальчик мой, — Великий магистр дотянулся и коснулся губами лба Керагаста, — я любил тебя как сына. Если бы можно было повернуть время вспять!.. Мне не страшно умирать. Мне страшно, что умрешь ты. Ты слишком молод.
— Милорд, — Керагаст смотрел на Великого магистра, — Лейр Косоглазый, ваш племянник… он на свободе!
— Пока на свободе, — отозвался от двери сэр Бравлин. — Ему недолго осталось бегать от меня.
— Если вы считаете, что восемьдесят пять лет — это недолго, тогда вы правы! — произнес магистр-астролог, брат Гуцар. — У этого юноши большое будущее. Несмотря на свои двадцать три года…
— Двадцать, брат Гуцар, — мимоходом бросил сэр Годован. — Лейру только двадцать лет. Четыре года назад, в шестнадцатилетнем возрасте он участвовал в турнире юниоров.
— Но, — астролог быстро что-то подсчитал на пальцах, — он назвал мне именно такую дату. Ему исполнилось двадцать три года буквально на днях.
— Не знаю, какую он вам назвал дату, но Лейру минуло двадцать лет прошлой осенью, — заспорил Великий магистр. — Я это прекрасно помню потому, что сам заполнял его анкету. Если бы ему ко дню начала турнира было больше восемнадцати, он не был бы допущен на состязание юниоров! А по вашим словам, ему к тому моменту уже было девятнадцать.
— Это что же получается, — голос брата Гуцара задрожал, — я ошибся? Или он почему-то назвал мне не ту дату? Чей же это гороскоп я составлял?
Сэр Бравлин улыбался, слушая этот разговор. Он чувствовал, что поступил правильно, решив убрать верхушку Ордена. Что за люди! Им осталось жить несколько часов, а они спорят о том, чей гороскоп был составлен!
— Магистр Бравлин, — бренча кольчугой и шпорами, к нему подбежал один из старших рыцарей, — только что доложили… Лейр Косоглазый пойман! Куда прикажете его доставить?
— Вот видите, — усмехнулся сэр Бравлин, — я оказался прав. В одиночку трудно противостоять целому Ордену!
Керагаст выпрямился, расправил плечи. И, несмотря на то что он был связан и стоял на коленях, сопровождавшие магистра-мага рыцари попятились, взглянув на его стройную, сильную фигуру.
— Вам недолго осталось торжествовать, магистр Бравлин, — произнес он дрожащим от негодования голосом. — Лейр сильнее вас!
— Бравлин, — добавил сэр Годован, — я снимаю с тебя сан магистра и разжалую тебя в рядовые рыцари.
— Как пафосно, — покачал головой тот. — Особенно перед лицом смерти. Вы все умрете. Сегодня. Сейчас.
Он хлопнул в ладоши, несколько рыцарей-оборотней прошли в темницу и рассредоточились по ней, обнажив оружие. Они встали по двое-трое перед каждой камерой, готовые по первому знаку сэра Бравлина пронзить мечами пленников. Размеры узилищ не позволяли надеяться на то, что пленники сумеют увернуться от колющих ударов. Четверо окружили самого Керагаста, оттащили
— Прощай, Керагаст, — прошептал он.
Тот ничего не ответил — боялся шевельнуть кадыком, чтобы не напороться на лезвие. Безумная надежда все еще жила в нем — надежда на Лейра.
Его голос был слышен издалека. Юноша шел и громко возмущался.
— Ну что за жизнь! — ворчал он. — Меня окружают одни извращенцы! Что за привычка такая дурацкая! Я ничего плохого не сделал, а меня сразу связывают! Нет, понимаю, если бы я был арестован, а так… Вообще что происходит? Я только сегодня вечером прибыл в столицу! Нет, конечно, я в курсе, у вас произошел переворот, но я-то тут при чем?… Ах да! Я очень даже при чем! Но это не считается! И вообще, я требую соответствующего моему званию и происхождению обращения!
Юноша шагал между двумя рыцарями, крепко удерживаемый ими за локти. Видимо, возмущался он уже очень давно, очень громогласно и с полной самоотдачей, потому что, поставив его перед сэром Бравлином, рыцари тут же отступили на пару шагов.
— Милорд, — отрапортовал один, — арестованный доставлен. Может, лучше ему заткнуть рот?
— Я тебе сейчас кое-что другое закрою! — возмутился Лейр. — Ты кто такой? Ты, вообще, знаешь, перед кем стоишь? Да я тебя за такие слова…
— Не надейся, что своей болтовней ты купишь себе лишние несколько минут жизни, — перебил его сэр Бравлин, и Лейр в самом деле заткнулся и обвел глазами помещение.
— Ой! — запоздало сообразил он. — Здравствуйте. А скажите, пожалуйста, кто из вас король?
Сэр Годован тихо застонал. Случилось то, на что он никак не рассчитывал и во что отказывался верить. Его племянник сошел с ума.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Конечно, ни лорд Годфруа, ни Бальтазар не поверил в то, что маленькому дракончику нужно несколько часов, чтобы очистить кишечник. И поэтому, когда Лейр не вернулся через пятнадцать минут, они послали Теофраста на двор. Великан подтвердил их подозрения — кроме огромной кучи, распространявшей вокруг убийственные ароматы (достаточно сказать, что от вони передохли даже мухи, а крысы строем, печально понурившись, поспешили покинуть не только гостиницу, но и окрестные дома), так вот, кроме этой кучи и изжеванных мешков, на дворе ничего и никого не было. Использовав именно эту кучу (мало кто знает, что навоз вполне может заменить традиционные кровь, слюну или волосы объекта) при составлении заклинания поиска, лорд Годфруа уже через полчаса знал, где находится маленький зверек, и спасательная группа отправилась в указанном направлении. Они справедливо рассудили, что Лейр обретается где-то поблизости, но их постигло разочарование.
Двигаясь напрямик и сворачивая, когда у них на пути вставал дом или слишком высокий забор, через который было трудно перелезть, они довольно быстро достигли рыночной площади. К тому времени последние торговцы уже покинули ее, и даже тот самый, ограбленный Нямкой, ушел, чтобы успокоить пошатнувшиеся нервы кружкой-другой горячительного напитка, желательно повышенной крепости. Площадь тонула в сиреневом летнем полумраке, а на ее краю, на том месте, откуда Лейра уволокли рыцари-щитоносцы, сидел маленький печальный зверек и скулил, задрав мордочку в небеса.