Двое из логова Дракона
Шрифт:
— Кто послал тебя? — прошипела жрица, склонившись к искаженному бледному лицу незнакомого юноши.
— Царица! — чуть не плача, крикнул он. — Госпожа Эртуза…
Узнав то, что ей было нужно, Апрэма резко полоснула кинжалом по его шее и разжала пальцы, позволив вздрагивающему телу упасть на каменные плиты. Она мрачно посмотрела на Лилос, а потом на далёкий луг, где должны были продолжаться мистерии. Там было пусто. Она развернулась и пошла к лестнице, вытирая окровавленный кинжал о своё белоснежное покрывало.
Тила вернулась на поляну с секирой в руках. Она долго искала в саду стражников, но все они куда-то делись. Наконец, ей удалось разыскать пару этих негодяев, которые, лёжа под кустом, потягивали вино из глиняных бутылей. Увидев сестру Главной
Но на лугу не было ни жриц, ни певиц, ни музыкантов, ни предназначенных в жертву мужчин, ни жертвенного быка. Не было царицы с дочерью и их свиты, не было Богини Неба, никого. Только Лилос задумчиво взирал сверху на растерявшуюся жрицу.
Тила вышла на середину луга, размышляя, что теперь делать. Неожиданно она заметила в сумраке под деревьями странный силуэт. Странным он был потому, что она видела лишь верхнюю часть тела незнакомого молодого мужчины с длинными волнистыми волосами. Его бледное лицо, мускулистый торс и красивые сильные руки словно светились в темноте, но ниже талии всё скрывала темнота. Посмотрев на неё, незнакомец усмехнулся и, развернувшись, скрылся в кустах.
— Стой! — крикнула ему Тила и бросилась вдогонку.
К её удивлению, там, где беспрепятственно прошёл этот странный человек, она запуталась в ветках кустарника. Никакого прохода не было, и ей пришлось продираться сквозь густые заросли. Ещё не выбравшись из куста, она снова увидела его. Он всё с той же оскорбительной усмешкой наблюдал за её мучительными попытками прорваться наружу. Но стоило ей освободиться, как он развернулся и снова нырнул в темноту между стволами деревьев.
Издав злобное рычание и стиснув рукоять секиры, жрица бросилась следом. Ей хотелось догнать его и разрубить на части, чтоб отомстить за эти насмешки, а заодно и за сорвавшийся ритуал. Она настойчиво преследовала его по ночным садам, не упуская из виду. Она продиралась сквозь кусты, протискивалась между шершавыми стволами деревьев, вброд переходила пруды, перебиралась через ограды, но ни на минуту не упускала его из виду. Она была одержима желанием достать его, этого дерзкого незнакомца, посмевшего смеяться над ней.
И, наконец, она настигла его. Он замер на небольшой полянке, упершись в широкую живую изгородь, подковой окружающую небольшой поросший цветами холм, в центре которого на постаменте стояла каменная фигура женщины, держащей на руках ребёнка.
Увидев, что загнала его в ловушку, Тила на мгновение остановилась, чтоб насладиться его смятением и своей властью над ним. Но он стоял к ней спиной, осматривая преграду, возникшую на его пути. Тогда она занесла над головой меч и шагнула к нему.
Незнакомец медленно развернулся, и за его спиной раскинулись большие чёрные крылья, глянцево заблестевшие в свете Лилоса. Только теперь она заметила, что нижняя часть его тела покрыта плотно облегающей тёмной тканью. Тила смутилась, но лишь на мгновение. Она вдруг поняла, кто перед ней. Это было загадочное и несущее угрозу её семье и её божеству Существо Тьмы. Желание покончить с ним прямо сейчас, заслужив тем самым прощение за неудачу с мистериями, а, быть может, и почёт, и статус Существа Света, победившего до Битвы, вспыхнуло в её душе. Она улыбнулась и бросилась на демона. Он не шевелился. Он стоял, спокойно глядя ей в лицо. И в тот миг, когда ему удалось поймать её взгляд, она остановилась.
Тила вдруг увидела эти глаза, зелёные, как трава в саду, мерцающие, как блики на поверхности ручья днём, спокойные, как вершины гор, глубокие, как небо. Взгляд этих глаз проник в её душу и заглянул в самые потаённые уголки. Она с ужасом поняла, что ничто в ней не скроется от этих прозрачных и чистых глаз, и осознала, что стоит перед ним босиком, в изодранной в клочья одежде, уже почти не прикрывающей её израненное
Тила медленно опустилась на колени перед демоном и в мольбе протянула к нему руки. Она сама не ведала, о чём просила его. Но теперь он знал о ней всё, все её муки, терзания, задавленные мечты, ему известно было даже то, в чём она не хотела признаться самой себе. И в её сердце затеплилась отчаянная надежда, что он, столь могущественный, чтоб проникнуть в её душу, быть может, смог бы помочь…
Она сидела на траве, грустно и потеряно глядя на него, плача от собственной беспомощности и одиночества. Он подошёл ближе и склонился к её лицу.
— Я хотел наказать тебя за злые намерения, — проговорил он тихим тёплым голосом. — Но тебе не удалось осуществить их, к тому же ты не безнадёжна. Потому я решил простить тебя…
Она жалко всхлипнула, а он взял её пальцами за подбородок и снова взглянул в глаза. И взгляд его стал нежным и полным участия.
— Почему ты здесь, Тила? Ведь ты хочешь не этого. Пойми, что жизнь твоя принадлежит не семье, не Храму, не Свету. Она принадлежит только тебе. И только ты решаешь, какой ей быть, и отвечаешь за своё решение. Достаточно ли у тебя сил, чтоб сойти с пути, предназначенного тебе другими, и пойти тем путём, который подсказывает тебе твоё сердце? Послушай его. Голос его становится тише с каждым днём, и однажды оно онемеет. Но пока ты ещё можешь разобрать слова его молитвы. Подумай над моими словами, Тила. Ты ведь всё ещё можешь быть счастлива.
Он коснулся тёплыми губами её лба и выпрямился. Потом отошёл обратно к изгороди, взмахнул крыльями и поднялся в небо. Спустя мгновение он исчез во Тьме, а Тила сидела на траве, горько плача над своей судьбой, глядя на каменную женщину с ребёнком на руках и повторяя про себя слова Существа Тьмы.
Я бродила по саду, ища своего любимого. Я была совершенно уверена, что сплю. Только во сне можно вот так блуждать по золотому саду, где под ветром раскачиваются с тихим перестуком крупные жемчужины, где мерцают под ногами драгоценные камни. И только во сне можно идти, не дивясь этой сказочной красоте, не радуясь чудесным пейзажам, которые открываются один за другим, не любуясь ажурными мостиками и беседками, а печально озираться по сторонам, бормоча про себя просьбы и жалобы.
Я говорила с ним, рассказывала, как мне плохо без него, как тревожно из-за того, что он оставил меня, что я теперь не знаю, как управляться со звездолётом и дочкой, что мне просто холодно засыпать одной в нашей постели. Я просила его вернуться и сказать мне, что всё будет хорошо, что он пошутил, или просто у него дела, но он скоро обязательно вернётся и всё будет по-прежнему. Я просила его хотя бы показаться, дать мне знак, что он здесь, и что он слышит меня.
Но его не было, и я чувствовала себя маленькой девочкой, заблудившейся в большом лесу. Мне было грустно и одиноко. Потом я услышала где-то далеко гром и замерла, соображая, бывают ли здесь грозы. А потом откуда-то раздался истошный женский вопль. Я вздрогнула и осмотрелась. Можно было до утра бродить в этих садах, но если он не хочет появиться, он не появится. Он делает то, что считает нужным. Он мужчина и у него свои дела. А я женщина. Я упрямая и терпеливая. И я люблю его. И я всё равно дождусь, когда он закончит свои дела. И ему придётся многое мне объяснить.
С этой мыслью я развернулась и пошла туда, откуда доносился шум воды. Вскоре я вышла к водопаду, который низвергался в большую каменную чашу озера. Вокруг золотились пышные деревья и кудрявые кусты, покрытые жемчугами. Но самым невероятным было то, что в озеро низвергался странный серебристый свет, пронизывающий воду. Этот свет вызывал восторг не только у меня. Молодые жрицы, скинув свои накидки, прыгали в воду, плескались в ней со смехом, а потом быстро выбирались на берег и любовались, как нежное серебристое сияние струится по их волосам и телам, стекая вместе с водой на траву. Мерцающие капельки украшали их кожу и мокрые локоны, а они снова со смехом кидались в воду.