Двое могут хранить секрет
Шрифт:
– Заткнись, – ворчу я. Брюки из какой-то эластичной синтетики оказались наиболее безобидным предметом одежды, который мне удалось отыскать. Они хотя бы черные и более-менее сидят по фигуре. Футболка в серую и белую клетку короткая и мешковатая, и у нее такой маленький вырез, что она почти душит меня. Я совершенно уверена, что никогда не выглядела хуже. – Сначала Сейди с волосами, теперь ты с одеждой.
Улыбка Эзры широка и полна надежды.
– Значит, она хорошо выглядела? – спрашивает он.
Они с Сейди иногда до того одинаковы, настолько полны блаженного оптимизма, что невозможно высказать
– Выглядела она отлично, – сообщаю я Эзре.
Еще до того, как увидеть, мы слышим шум парка. Едва мы выходим из леса, его уже нельзя не увидеть: на другой стороне дороги высится вход – в виде огромной головы монстра с горящими зелеными глазами и разинутым ртом, который служит дверями. Выглядит он в точности, как на фотографиях из сообщений об убийстве Лейси, кроме вывески-арки с остроконечными красными буквами – ФЕРМА СТРАХА.
Эзра заслоняет глаза от солнца.
– Я просто хочу сказать: «Ферма страха» дурацкое название. «Территория убийства» было лучше.
– Согласна, – говорю я.
От «Фермы страха» нас отделяет дорога, и мы ждем, пока проедут несколько автомобилей, а потом переходим ее. Парк, включающий скопления палаток и аттракционы, окружен высоким черным забором из остроконечных штырей. «Ферма страха» открылась менее часа назад, но народу уже битком. Окрестности оглашаются визгом, когда начинает свое вращение аттракцион с двумя свободно подвешенными кабинками. Мы приближаемся ко входу, и я вижу, что сероватая краска, которой выкрашено «лицо», испещрена красными пятнышками, чтобы походило на разлагающийся труп. Сразу внутри четыре кабинки в ряд, в каждой по кассиру, и очередь по меньше мере из двух десятков человек. Мы с Эзрой пристраиваемся за ними, но через несколько минут я отхожу, чтобы свериться с информационным табло и взять пачку проспектов в кармашке под ним.
– Карты, – сообщаю я Эзре. Даю ему одну плюс еще листок бумаги. – И заявления о приеме на работу.
Эзра хмурится.
– Ты хочешь здесь работать?
– Ну, мы же на мели, ты не забыл? И где еще мы можем работать? Вряд ли здесь есть что-нибудь в пешей доступности.
Ни у кого из нас нет водительских прав, и я уже понимаю, что бабуля на роль шофера не годится.
Эзра пожимает плечами.
– Хорошо. Давай заполним.
Я выуживаю из сумки две ручки, и мы почти успеваем заполнить заявления до того, как подходит наша очередь покупать билеты. Я складываю заявления и засовываю их в наружный карман сумки, когда мы выходим из кабинок.
– Опустим их, когда пойдем домой.
– Куда идем сначала? – спрашивает Эзра.
Я разворачиваю карту и изучаю ее.
– Похоже, сейчас мы в детской зоне, – докладываю я. – «Темные дела» налево. Вон там «Лаборатория злых наук». Направо «Кровавый шатер». Название, вероятно, говорит само за себя. А «Дом ужасов» прямо. Правда, до семи он закрыт.
Наклонившись над моим
– Где погибла Лейси?
Я указываю на крохотную картинку с изображением колеса обозрения.
– Под ним. Ну, во всяком случае, там нашли ее тело. Полиция считала, что она, вероятно, с кем-то там встречалась. Думаю, дети Эхо-Риджа постоянно пробираются в парк после закрытия. Тогда никаких камер наблюдения там не было. – Мы оба поднимаем глаза к ближайшему зданию, на углу которого мигает красный огонек. – Теперь, очевидно, есть.
– Хочешь начать оттуда? – спрашивает Эзра.
У меня пересыхает в горле. Группа детей в масках и в черной одежде проносится мимо нас, один из них так сильно ударяется о мое плечо, что я спотыкаюсь.
– Может, посмотрим на игры, – предлагаю я, сворачивая карту. Куда легче было бы получить удовольствие от посещения места преступления до знакомства с семьей жертвы.
Мы проходим мимо киосков с едой и ярмарочными играми, останавливаясь, чтобы понаблюдать, как парень нашего возраста топит нужное количество корзин подряд, чтобы выиграть для своей подружки мягкую игрушку – черного кота. Следующий павильон представляет собой своего рода тир, где каждый из двух участников пытается поразить двенадцать мишеней в ящике. Какой-то тип, лет сорока на вид, в неприлично потрепанной охотничьей куртке, вскидывает с грубым хохотом кулак и резко сгибает руку в локте, словно дергает за рычаг.
– Моя взяла! – радуется он и тычет в плечо стоящего рядом подростка.
Сам мужчина слегка спотыкается от этого движения, а парень, отпрянув, отступает.
– Может, вы дадите пострелять еще кому-нибудь.
Красивая девушка за стойкой примерно моего возраста, у нее длинные каштановые волосы, собранные в хвост, который она встревоженно теребит.
Мужчина в охотничьей куртке взмахивает помповым ружьем, которое держит в руке.
– Рядом со мной полно места. Любой может сыграть, если он не такой уж трус.
Говорит он громко и немного невнятно.
Девушка складывает на груди руки, словно собирает все силы для придания голосу суровости.
– Вы можете сыграть в массу других игр.
– Ты просто злишься, что никто не может меня победить. Знаешь что, если кто-нибудь из этих слабаков выбьет больше очков, чем я, я выйду из игры. Кто хочет попробовать?
Он поворачивается к маленькой толпе, собравшейся у павильона, лицо у него худое, грязное.
Эзра толкает меня в бок.
– Как ты можешь устоять? – вполголоса спрашивает он.
Я колеблюсь, дожидаясь, не вызовется ли кто-нибудь постарше и посолиднее, но когда никто не решается, я выхожу вперед.
– Я хочу.
Я встречаюсь взглядом с девушкой; глаза у нее карие, ярко накрашенные, под ними темные полукруги теней. У нее такой вид, будто она неделю не спала.
Тип несколько раз моргает, затем перегибается пополам в преувеличенном поклоне. От этого движения он едва не падает, но выправляется.
– Что ж, приветствую, мадам. Вызов принят. Я даже заплачу за вас. – Он извлекает из кармана две мятые долларовые бумажки и подает их девушке. Та с опаской берет их и резко бросает в ящик перед собой, словно они обжигают руки. – Никто никогда не скажет, что Вэнс Пакетт не джентльмен.