Двое непутевых. Русальная неделя
Шрифт:
— Не, ну ты бы свое лицо видела, — сказал волк в ответ на мой укоризненный взгляд. — Будто ежика выродить собиралась. Или нет, целого тюленя…
После такой характеристики желание пробовать повторно у меня начисто отпало, и оставалось лишь утешать себя тем, что возможно я никса, и мне просто нужен открытый живой источник.
Соседки по комнате тоже оказались, пусть и своеобразные, но совсем неплохие. Даже Соня, которая умела говорить одни лишь гадости, на деле всегда помогала Злате с ее жмапиком, а мне — с уроками по теории магии воды.
Хотя, может как люди они были и хорошие, но как соседки все же оставляли желать лучшего. Каждое утро у меня начиналось со скрипучего рычания Жорика, который просил покушать. За рычанием следовало влажное чавканье, бодрящее не хуже будильника. Иногда чавканье перемежалось сюсюканьем Златы, иногда — скрежетом металла, который жмапику подсовывала Соня, а потом вздохами дриады.
Еще у нас в комнате постоянно пахло лаком для ногтей — русалка никак не могла определиться, какой цвет предпочитает: черный, или темно-синий. На мое замечание, что они абсолютно одинаковые, меня назвали «не только ущербной, но еще и слепой». А раз в три дня та же Соня любила натирать до блеска свои шипы на кожаных куртках, и на смену запаху лака приходил аромат солидола.
Впрочем, жаловаться мне было грех — я и сама часто по привычке разбрасывала вещи где ни попадя (но подальше от Жорика, который мог их сожрать). Еще подолгу сидела с книгами после отбоя, мешая остальным спать огоньком от светляка, и иногда храпела (но это со слов Сони). В общем, можно сказать, что мы с соседками прекрасно гармонировали, дополняя друг друга.
После занятий я, вместе с Мишей, шла отрабатывать наказание (проклятая щука) и торчала там до самого вечера. Впрочем, это было не так уж и плохо — мы с волком много болтали, смеялись и подкалывали друг друга.
Конечно, с куда большим удовольствием, я бы взялась за изучение книг, взятых в библиотеке. Но говорить об этом под пристальным взглядом обозленного домового, щеголявшего выстриженной бородой, не хотелось. Не, ну мало ли… он, может, и не особо похож на таинственного врага, однако вполне способен этому самому врагу обо всем докладывать…
В итоге выходило, что на самое важное времени у меня как раз-таки катастрофически не хватало, хотя Миша исправно приносил мне переведенные куски текста. Даже удивительно, как только успевал? Или волки просто не спят?
— Поздравляю! — улыбнулся оборотень, когда мы вместе намывали кастрюли, а я уже потеряла счет дням. — Сегодня все!
— Что все? — откликнулась не сразу, пытаясь оттереть особо упорный кусок пригоревшего мяса.
— Последний раз тут маемся! А после наше наказание закончится!
Новость об окончании наказания меня искренне обрадовала и дальнейшее мытье кастрюль пошло куда бодрее.
— Мы все! — радостно выдал Миша, когда время вышло.
— И слава Древним, — хмыкнул домовой. — Проваливайте, чтоб я больше вас тут не видел.
— С удовольствием, —
— Как твои успехи в поисках? — спросил волк, бесшумно ступая по академическим коридорам.
— Пока никак, — развела руками я. — Из-за наказания у меня совсем не оставалось времени. Даже не представляю, как ты сам смог это перевести.
— Ну, я же оборотень, а оборотни сильные, выносливые создания, — улыбнулся волк.
Покраснел он, или мне показалось? Наверно показалось — с чего бы ему краснеть?
Миша проводил меня до самой спальни, пожелал спокойной ночи, неловко потоптался на пороге и развернувшись, ушел.
Пожав плечами, я отправилась спать.
Всю следующую неделю, каждый вечер мы с волком проводили, разбирая его перевод. Для встреч выбрали, как это ни удивительно, библиотеку — там можно было спокойно заниматься своими делами так, чтобы никто не мешал.
Кощей, напугавший меня в ту злополучную ночь, оказался вполне себе милым старичком. Он не прогонял нас, лишь цыкал, когда мы начинали смеяться слишком громко, а еще поил ароматным, безумно вкусным чаем.
По началу я опасалась, что он станет пытаться выяснить, чем это мы занимаемся, но деда Кош нас не беспокоил. Он мирно сидел за своей стойкой регистрации, разгадывая бесконечные кроссворды, и только иногда спрашивал у нас подсказок насчет того, или иного слова.
А еще задумчиво хмыкал, но помощь свою не навязывал.
— Это слово «русалка», или «бегемот»? — щурясь, спросила я в один из вечеров, разглядывая Мишины каракули.
Почерк у волка был совершенно отвратительным.
— Ну, если ты считаешь свой вид бегемотами… — задумчиво протянул оборотень и тут же айкнул, получив тычок под ребра. — Что? Ты сама так сказала. А я писал «русалка». Вот же закорючка.
Он склонился ко мне ближе, ткнув пальцем в незаметный крючок.
— Тебе срочно нужны курсы каллиграфии. А мне нужен переводчик с твоего непонятного языка, на котором ты пишешь, — я вскинула голову.
Лицо оборотня было в десяти сантиметров от моего, желтые зрачки поблескивали в свете магических огоньков.
— Мира… — тихо выдохнул он, прикрыв глаза и склонившись еще ближе.
— У тебя ресница упала. Левый, или правый?
— Что? — волк чуть отстранился.
— Говорю, левый, или правый? Ресница. Ау…
— А… левый, — он чуть тряхнул головой и снова покраснел.
На давление бы ему провериться, а то у него кровь слишком часто к щекам приливать стала.
— Не угадал, правый, — протянув руку, я сняла мелкий волосок и сдула его.
— Читай уже дальше, — пробурчал волк, отворачиваясь.
И чего это он какой-то странный?
Впрочем, «дальше» особых результатов не принесло — я так ничего и не узнала. Нет, то есть, узнала для себя очень много нового, но о русалках с разноцветными хвостами, или том, кто мог бы быть моим врагом, в переводе Миши не было ни единого слова.