Двое непутевых. Русальная неделя
Шрифт:
— Мирабелла за мной. А с тобой, волчонок, завтра поговорит твой декан, — наконец выдала профессор, и увидев, что оборотень собирается смыться, добавила: — Ведерко с щукой отдай. Я его конфискую.
Ну вот, попадос. Теперь нас точно накажут.
Березова летела по коридорам Академии, в своем развевавшемся халате больше похожая на призрака. Я бежала следом, едва успевая, хотя ножки у профессора казались короче моих.
Да уж, везет мне, словно не русалка, а утопленник. Все остальные небось уже тихо пробрались в свои спальни, отдыхают, а я
А обо мне ей мой перегар явно забыть не даст. Эх, и зачем только пила? Глупая Мира!
Наконец, когда я уже вся извелась от ожидания неизбежной трепки, Березова остановилась, открыла дверь, и пропустив меня вперед, зашла следом.
— Ну и? — спросила она, зажигая магические светляки. — Кто еще с вами был?
— Мы вдвоем, — ответила, не моргнув глазом. — Вон, у щуки спросите.
Надеюсь, рыба ребят не выдаст. Хватит нас с Мишкой, остальным страдать незачем.
Щука тем временем притворилась мертвой, всплыв пузом кверху.
— Понятно, — хмыкнула Березова. — Значит и отдуваться будешь за всех. Месяц отработки в столовой.
— Хорошо, — я покорно кивнула.
Судя по виду, спорить с профессором сейчас было себе дороже. Да и чего спорить? Я, как ни крути, виновата… нет, точнее, Миша больше всех виноват, он эту щуку добыл и все придумал. Но меня-то не на веревке привел, и пила я самостоятельно…
— Мирабелла, я понимаю, тебе непросто привыкнуть к сказочному миру… — чуть смягчилась Березова.
Ну-ка, ну-ка… Она что-то знает? Обо мне, о родителях?
— Но ведь и в человечьем измерении твои родители должны были рассказать тебе об Академии и всем остальном. К тому же, уверена, что когда граница открывалась, вы наверняка плавали навестить родственников, а значит, ты видела и других созданий… — тем временем продолжила профессор.
Вот как — и она ничего не знает.
Мне ужасно хотелось расспросить Березову подробней. Почему она решила, что у людей я жила с родителями-русалками? С чего думает, что бывала прежде в сказочном мире?
Но сделать это — означало нарушить единственную просьбу моих настоящих, биологических отца и матери, которые, как я надеялась, все еще где-то ждут меня. Поэтому пришлось в корне задушить любопытство, сделав вид, что дриада попала в точку.
— Простите, больше такого не повторится, — я кивнула, собираясь уйти.
— Надеюсь на это, — покачала головой Березова, пряча ведерко с рыбой под стол. — И кстати, никак не могу понять, кто ты?
— В смысле? — я вылупилась на профессора в недоумении.
— Какая русалка?
Ага, еще один вопрос, на который у меня нет ответа. Какие они вообще там бывают?
— Цвет хвоста говорит, что ты из морских дев, — пояснила Березова. — Но они редко выходят к людям, и уж точно не стали бы жить среди них. Однако раз письмо тебе отправляли в человеческий мир…
Морские девы. Надо запомнить. А еще лучше записать — после выпитого
— Берегиня она, — плеснула хвостом из-под стола щука. — Только какая-то непутевая…
Так, и это тоже надо записать.
— Берегиня? — Березова оглядела меня, с сомнением вскинув брови. — Да как-то не очень похожа…
— Берегиня-берегиня, — я закивала, решив, что лучше все равно ничего не смогу придумать.
— Ладно, перетягивать неприятности на себя — это тоже своего рода оберег, — хмыкнула женщина. — Что ж, ты свободна. Завтра после ужина тебя будут ждать на кухне для отбывания наказания. И постарайся в следующий раз вести себя, как подобает студентке Академии, а не взбалмошной девчонке.
Пообещав быть паинькой, я поспешила в свою комнату, на ходу размышляя о том, что узнала. Берегиня и морская дева. Вот ни о чем не говорит. Надо бы завтра на перерыве поймать Мишу и хорошенько его попытать.
Ну а пока — спать.
Глава 8
Утро началось совершенно отвратительно.
Во-первых, из-за пронзительного визга академического будильника у меня разболелась голова. То есть, разболелась она скорее всего из-за выпитого накануне, да только после этого звона стала не просто болеть, а на кусочки раскалываться.
Во-вторых, мне надо было на занятия, а тело совершенно отказывалось подниматься. Вот совсем.
Во рту царила пустыня сахара, явно отдающая кошачьим лотком, а все кости болели, будто меня прокрутили через мясорубку.
— М-м-м… заткните этого петуха, — промычала Соня со своей кровати, и подняла заспанное лицо, вытирая слюни с подбородка.
Выглядела эта вобла еще хуже меня — не смытый макияж сейчас размазался, делая ее похожей не то на панду, не то на Мерлина Мэнсона.
— Петухи так не поют, — отозвалась Злата, вскинув указательный палец.
Палец она может и вскинула, а голову, напротив, накрыла подушкой.
— Проклятая щука… — ругнулась Соня, все же поднимаясь. — Еще и на лекциях сидеть сегодня… да я усну быстрее… ой, что с тобой, ущербная?
Она перевела взгляд на меня.
— То же, что и с тобой, — мрачно ответила я. — Похмелье. Жутчайшее.
— Это понятно, а с лицом чего?
— А чего с ним? — достав зеркальце, глянула в него и обомлела.
Посреди лба красовался огромный синяк противного фиолетового цвета. Ага, привет от печки.
Я коснулась его пальцем, он в ответ стрельнул болью, которую на фоне общего состояния сперва даже не заметила.
— Говорят, яд молодого жмапика помогает от синяков, — с сомнением протянула тоже поднявшаяся Злата.
— Говорят, или помогает?
— Сама не пробовала, — развела руками дриада. — Но сейчас хороший момент…
— Нет, — я перебила уже воодушевившуюся Злату. — Может сейчас и впрямь хороший момент, чтобы умереть, но я пока для этого еще слишком молода.
Дриада вздохнула, Жорик печально щелкнул челюстями.