Двое. После
Шрифт:
— Таисия, — перебивает динамик. — Сегодня у меня приехать не получится. Появились дела.
Внутри холодеет, и отчего-то я даже начинаю лучше видеть. Часто моргаю и разглядываю обнаружившуюся паутину в углу потолка. Жду, что Булат скажет, что-то еще, но он не говорит.
— Поняла тебя. Хорошо… Пока.
32
Булат больше не позвонил: ни вечером, ни следующим утром. Как я не убеждала себя быть благоразумной и не раздувать его занятость до масштабов катастрофы, я все равно не могла не думать… всякое. Например, что наша ежедневная
Еще я вспоминала про то, как в Булата стреляли и задавалась вопросом, насколько большие проблемы могла означать фраза «срочные дела». Накрутила себя настолько, что едва не позвонила ему, чтобы убедиться в его состоянии говорить.
Банди, который, казалось, должен радоваться тому, что я осталась дома, на деле грустил: то и дело заглядывал мне в глаза и совсем не вертелся, когда я надевала ему ошейник перед прогулкой. Он любит меня и всегда чувствует, когда со мной что-то не так.
— Как мне себя вести с ним? — вопросительно смотрю на него, пока мы спускаемся в лифте. — Как ни в чем не бывало, да? Булат ведь много работает. Наверное, действительно случилось что-то срочное.
Банди наклоняет голову: мол, веди себя как чувствуешь. Легко сказать. Вести себя, как чувствую, означает не выходя из лифта набрать его номер и засыпать вопросами: «Где ты? с тобой все нормально? ты ведь не был с девушкой? дела разрешились? когда мы увидимся?» И совсем не факт, что я смогу сказать все это спокойно.
Мы с Банди гуляем долго, потому что я максимально оттягиваю возвращение домой. В стенах квартиры мрачные мысли усиливают свой натиск и становится совсем невыносимо. Нужно как-то отвлечься. На смену мне только завтра, значит пойду в спортзал.
*********
— А чего это ты к нам в свой выходной? — весело спрашивает Инна, когда я останавливаюсь возле стойки ресепшена, чтобы с ней поздороваться. Выглядит она замечательно: свежей и отдохнувшей. Это потому что неделю назад ее муж, наконец, вернулся домой из затяжной командировки и их семья воссоединилась.
— Да я решила в спортзал сходить, — для убедительности демонстрирую сумку, висящую на плече. — После тренировки, если не будешь сильно занята, поболтаем.
Сегодня я решаю не заниматься на тренажерах, а просто поплавать. Вода меня расслабляет, а это как раз то, что нужно в моем крайне напряженном состоянии.
Каждое действие я совершаю на автомате: снять обувь, раздеться, собрать волосы в пучок, надеть купальник. В них нет никакого удовольствия — только необходимость. Именно так я жила больше года.
А вдруг он больше никогда не позвонит?
Телефон я волевым решением запираю в ящике. Знаю себя: буду каждые три пять минут вылезать из воды и проверять: не звонил ли?
На выходе из раздевалки вспоминаю, что не взяла косметичку, которой собиралась воспользоваться после сауны, и возвращаюсь. Замираю. Из ящика доносится мелодия, от которой кожа покрывается мурашками, а в груди трепыхается что-то тяжелое и горячее. Эта композиция стоит у меня на
Я прикладываю браслет к замку, беру телефон. Да, это он звонит. Нужно срочно успокоиться.
— Алло.
— Здравствуй, Таисия. Ты где?
Голос у него звучит как и до этого: мягко и спокойно.
— Я в спортзале, — оттого, что я сказала себе взять под контроль эмоции, эта фраза звучит как-то резко и неестественно. — В «Холмах». Решила поплавать.
— Долго еще будешь?
Я отвечаю не сразу, потому что мысли за секунду разбегаются. Первый мой импульс — сказать, что я уже почти закончила. Я ведь знаю, что скрывается за этим вопросом: он хочет со мной встретиться, возможно, пообедать. Я смогу увидеть его совсем скоро.
— Я только что пришла. Еще даже не окунулась.
Произнести эти слова совсем не просто, потому что они могут означать, что сегодня мы уже не увидимся, и вечер я проведу, запертой в тюрьме из домыслов и переживаний. Но соврать Булату, снять купальник и заново натянуть свои вещи тоже не могу. Даже в собственных глазах это выглядит жалко.
— Сколько времени еще нужно? Я заберу тебя после.
Я прикусываю губу от стремительно набегающей радости и, позабыв закрыть ящик, бездумно иду к выходу из раздевалки. Он хочет увидеться и готов подождать. Возможно, при встрече он расскажет, какие дела его вчера задержали.
Еще никогда плаванье в одиночестве не доставляло мне такого удовольствия.
******
Булат привозит меня в итальянский ресторан, в тот самый, в котором мы с ним однажды были. Дорогой я не пыталась заговаривать о вчерашнем вечере, но после того, как мы занимаем стол и делаем заказ, вопрос вылетает сам собой:
— Как прошло вчера? Ничего серьезного, надеюсь, не случилось?
— Ничего непоправимого, — как ни в чем не бывало произносит Булат. — Купила лакомства для Банди?
Я бормочу «угу» и опускаю взгляд в пустую тарелку. Радость от встречи неожиданно стала гаснуть, ускользать. Что-то не так, и я не могу сама себе объяснить, что именно. Возможно, причина этому то, что ценой моей бессонной ночи стала короткая, ничего не проясняющая фраза. «Ничего непоправимого».
— Да, купила. Он был очень рад.
Булат задерживает взгляд на моем лице. Он очень наблюдательный и улавливает любые изменения в моем настроении, даже когда я и пытаюсь делать вид, что все хорошо.
— У Марата есть арендное помещение в пределах Садового кольца. Оно могло бы подойти под офис турагентства.
Теперь приходит мой черед его ошарашенно разглядывать.
— Ты имеешь в виду… В смысле, предлагаешь мне взять его в аренду?
— Я помогу тебе взять его в аренду, — поправляет Булат. — Не вижу смысла тянуть. Ты ведь еще не передумала насчет турагентства?
— Я? Нет… Но… Просто я думала, что мне стоит сначала доучиться.
— Тебе ведь удается и сейчас совмещать учебу с работой.
— Да, но совмещать занятие турагентством, учебу и работу «Холмах» я не осилю.
— Верно. Значит, от чего-то одного придется отказаться.
— Имеешь в виду, что мне нужно уволиться?
— Точно не подразумеваю то, что тебе надо бросить учебу. Должность администратора — это лишь заработок. Агентство — уже перспектива.
— Я… — от волнения и закрутившегося вихря мыслей, мне с трудом удается подбирать слова. — Мне нужно подумать.