Двое. После
Шрифт:
Булат не перезванивает мне ни через полчаса и ни через час, и я делаю то, что кинологи советуют никогда не делать: затаскиваю Банди на диван и прижимаю его теплое мохнатое тельце к груди. Я справлюсь. Однажды справилась и сейчас смогу. Я ведь всерьез ни на что не надеялась.
Трель телефонной мелодии застает меня, когда я развешиваю белье, которое экстренно решила перестирать из-за крошечного пятна, найденного на простыни. Сердце надрывисто бухает, а поднимающаяся из недр живота радость щекочет горло. Это он, он.
Я смахиваю со лба налипшие волосы, ощупываю глаза
— Привет.
— Здравствуй, Таисия. Дома?
— Да.
— Кофе есть?
Радость затопляет меня по глаза, брызжет изо рта торопливыми словами. Так просто Булат говорит о том, что хочет подняться ко мне в квартиру и провести в ней какое-то время.
— Сваренный в турке подойдет? Есть растворимый, но ты такой не любишь.
— В турке подойдет. Скоро буду.
Булат приезжает ко мне через полчаса. Как, оказывается, много можно успеть сделать за это время: заправить кровать, помыть и высушить голову, приготовить кофе, дважды почистить зеркала в ванной и прихожей. Я не рассчитываю, что моя маленькая съемная квартирка его сильно впечатлит — для меня важно другое. Булат должен видеть, что я живу достойно.
— Третий этаж, — подсказываю я в домофон. — Тридцать четвертая квартира.
Знаю ведь, что через пару минут его увижу, и все равно удивляюсь, когда Булат переступает порог. Высокий, красивый, в неизменном костюме. Смотрит на меня, здоровается и лишь потом оглядывается по сторонам.
Я испытываю странное удовольствие оттого, как его глаза неспешно скользят по стенам, задевают вешалку с одеждой и окидывают гостинный проем. Потому что он смотрит так, будто ему действительно интересно, как я живу, и совсем не все равно.
— Обувь придется снять, — не в силах спрятать улыбку, я указываю глазами на идеально черные носы его ботинок.
На секунду в глазах Булата проносится непонимание, но затем он с усмешкой кивает.
— Ты здесь хозяйка.
Он скидывает туфли, наклонившись, треплет по голове Банди, застывшего в ожидании ласки, и снова называет его «хороший бой».
Мне странно, невероятно, волнительно. Думала ли я когда-нибудь, что буду принимать Булата у себя в квартире и даже навязывать ему собственные правила? Нет, никогда.
Приглашение сесть и прочие условности гостеприимства оказываются лишними: Булат оценивающе пробегается взглядом по кухонному гарнитуру, горшку с цветком, стоящему на подоконнике, и сам выдвигает стул. Меня окутывает ностальгией: кухня, мы вдвоем и кофе.
— У тебя дела в Подмосковье?
— Да. Там строительство сейчас идет, — Булат придвигает к себе чашку и фокусируется на моем лице: — Как у тебя дела?
Понятия не имею, как ему это удается — спросить так много, произнеся минимум слов. Я знаю, что он спрашивает про Антона, про мое настроение и знаю, что с его стороны это не дань вежливости и не праздное любопытство. Он хочет, чтобы я рассказала ему все.
Я занимаю противоположный стул и делаю осторожный глоток кофе. Получился крепким, но Булат как раз такой и любит.
— У меня… нормально, наверное. Сейчас лучше.
Так сильно хочется рассказать
— В тот день мы посмотрели кино и Антон уехал. А сегодня он написал мне СМС…
Окончание фразы перерубает раздавшийся звонок дверь. Спина немеет, заковываясь ледяной паникой. Я знаю, кто это пришел. На часах половина восьмого вечера. Больше просто некому.
— Перестань так дышать, Таисия, — с нажимом произносит Булат, глядя мне в глаза. — Придется открыть.
28
Мне приходится упереться о стол руками, чтобы подняться: ноги совсем меня не слушаются — стали ватными и дрожат. Никогда бы не подумала, что окажусь в такой ситуации. Отдала бы многое, чтобы ее не было.
Я чувствую на себе пристальный взгляд Булата, и лишь нежелание выглядеть перед ним трусливой истеричкой заставляет меня собраться. Я сама впустила его к себе, сама на радостях совершенно не подумала про возможный приезд Антона.
— Ты… Я сама, ладно? Переговорю с ним в подъезде, и он уйдет. Я понятия не имела, что он приедет.
Я чувствую себя ужасно. Заставляю Булата прятаться и прячу его от Антона. Как повести себя правильно, чтобы не испортить их отношения, и не сделать Антону больно? Что он подумает, если увидит Булата у меня в квартире? Конечно, все поймет и почувствует себя преданным. Решит, что все разы, когда мы сталкивались с Булатом на мероприятиях, я водила его за нос. Не поверит, что я просто не хотела ни о чем вспоминать. Не могла ему рассказать, потому что для меня, оказывается, ничего не было кончено.
Я бросаю взгляд на ботинки Булата, но прятать их не решаюсь. Слишком трусливо, слишком подло. Дергаю дверь и напряженно вглядываюсь в лицо Антона, упершегося рукой в стену. Его шумное дыхание доносит запах алкоголя, к счастью, не слишком тяжелый. Я ненавижу пьяных людей.
Переступаю порог и неплотно прикрываю за собой дверь, чтобы она ненароком не захлопнулась. Антон переминается с ноги на ногу, смотрит на меня в обреченностью во взгляде:
— Не пустишь? Ты не одна?
Я проглатываю ком из вины и сочувствия и встряхиваю головой.
— Так нельзя, Антон. Я ведь тебе все объяснила. Ты прочитал СМС?
— А если мне надо? Если так плохо, что я ни о чем больше думать не могу?
Одна фраза, разбивающая собой тысячи моих аргументов. Когда кому-то плохо, так хочется помочь.
— Я знаю, что тебе больно. Честно, знаю, потому что сама через такое проходила. Но СМС и совместные просмотры фильмов делают только больнее. Не только тебе, но и мне. Ты близкий для меня человек, и наше расставание тоже дается мне не просто, потому что с тобой связано так много хорошего… Каждый день получать напоминание, что я виновата перед тобой, мучительно. Пожалуйста, услышь меня.