Двоедушница
Шрифт:
— Мы закрыты, — машинально ответила я, всё ещё погруженная в собственные противоречивые ощущения.
— Я не отниму у тебя много времени.
Меня обдало и жаром и холодом одновременно. Магазин, коробки, новый экип, шлем — всё потеряло значение, кроме этого голоса, этих шагов, этого вернувшегося ощущения чего-то неизбежного.
— Хотел поздравить тебя лично с достигнутым успехом. Убить некроманта и остаться после этого невредимым может далеко не каждый. Можно смело утверждать, что ты достигла нового уровня. — Витольд улыбался, и с каждым произнесённым
Я молчала, с горечью осознавая, что его голос снова действовал на меня как огнетушитель. В голове проносились мысли и воспоминания о той пустоше, которую я видела в нём, и вместе с горечью я почувствовала подступающую рвоту.
— Однако моя радость и гордость за тебя самым неприятным образом была омрачена минувшей ночью. Но я зла не держу, — поспешил он заверить, — просто я совсем иначе себе представлял день, когда ты обо всём узнаешь.
Гордость. Это слово он произнёс с особой интонацией, такой ласкающей, что у меня внутри всё перевернулось. Воздух со свистом вырвался из лёгких, и ненависть сменила страх. Я зря искала в нём слабости внутри, все они были на поверхности.
— А как ты представлял себе день, когда ты умрёшь? — спросила я. Темнота с ураганной силой высвобождалась во мне.
— О, этот день будет прекрасен! — рассмеялся он. — Ведь я буду лежать на телах твоих друзей и любовников!
Пелена тёмной морской поверхности заслонила мои глазницы. Прогремел гром. Ветер распахнул дверь магазина, злобно теребя колокольчики. Густые щупальца мутного тёмно-зелёного дыма вонзились в Витольда, поднимая его в воздух.
— Давай! — хохотал он. — Покажи, на что способна! Покажи мне себя настоящую!
Щупальца рвали и ломали его изнутри. Я слышала плеск крови из раздавленных органов, треск раздробленных костей. Но даже захлёбываясь кровью, он продолжал хохотать.
— И это всё? Всё, что ты можешь?
Под болтающимися ногами Витольда вспыхнуло пламя. Я подошла ближе и коснулась рукой огненных языков.
— Горячо, — ледяным голосом сказала я, склонив голову набок. Его пустые бездушные глаза фанатично светились. — Хочешь знать насколько?
— Нина! — Я обернулась на звук голоса. За стеклом витрины стоял Игорь. Ветер бешено трепал его волосы. На фоне его испуганного лица в стекле отражалась я, то, кем я стала, а в его разноцветных глазах была невыносимая боль и страх.
— Что тут такое? — испуганно закричал Макс, выходя из подсобки. Макс! Я совсем забыла, что он был здесь! Что же я делала?!
Светящиеся глаза замигали, как у робота, теряющего заряд батареи. Щупальца поблекли, я едва успела среагировать, чтобы не уронить свою жертву во всё ещё горящий огонь. Но момент уже был потерян, как и мой контроль над ситуацией.
— Ты ещё не готова, — уже не улыбаясь, констатировал Витольд, взмахом руки отгоняя тёмно-зелёный дым. — И за это ты будешь наказана!
На секунду всё вокруг затихло и замерло. Отблески возрастающего
Взрывной волной меня выбросило через витрину магазина. Моё тело даже не почувствовало удара об землю. И только глаза ещё долго видели небо в огне.
***
Сухая глинистая земля легко рассыпалась в руке, и падала в яму. Она ещё только пропитывалась слезами многочисленных людей, скорбящих за тем, кого хоронили в закрытом гробу.
Я тоже хотела плакать. Я хотела кричать! Но не могла. Просто не могла…
Колона байкеров, сопровождавшая Макса в последний путь от дома до кладбища, постепенно разъезжалась. Каждый из них по-своему отдал ему дань уважения, и каждый из них теперь по-своему его помянет.
Врачи сказали, что мне повезло. Кожа обгорела только на лице с левой стороны, чудом оставив глаз целым, но они сказали, что со временем его можно будет исправить с помощью пластики.
От волос осталось лишь жалкое воспоминание. Они теперь едва доставали до плеча, и висели неровными подпалеными перьями бледного цвета. Забавно, я часто хотела их обрезать, и вот теперь моё желание исполнилось.
— Хочешь, поедем с ними? — Игорь взял меня за руку. Я повернулась к нему и отрицательно покачала головой. — Тогда домой? — спросил он, аккуратно касаясь моего изуродованого лица.
Боже, как же мне будет не хватать его прикосновений! И запаха кожи! И густых чёрных волос! Разноцветных глаз и мягкого тенора!
— Я не вернусь домой, — взяв его руку в свою, я убрала её от своего лица. Встретившись с ним взглядом, я заметила ту же самую боль, которую видела перед взрывом. Как же это было тяжело!
Игорь украдкой посмотрел на кофр, прикреплённый к мотоциклу. Да, всё верно. Я уже собрала свои вещи, точнее те крохи, что были моими, а не купленны им.
— Надолго? — спросил Игорь, сдерживая дрожь в голосе. Родители без лишних слов согласились взять к себе Севера и кошек. При моём нынешнем виде мне было сложно отказать, так что время для меня теперь ничего не значило.
— Не знаю.
Я знала, что ему было больно. Почти физически я чувствовала, как сильно он хотел меня удержать, не отпускать никуда и никогда. Но он лучше других должен был знать и понимать, что я пережила в том огне, и что даже сейчас чувствовала запах горящей плоти и волос, бензина и моторных масел.
Мы запутались. Я запуталась! Я думала, что сделала шаг вперёд, решающий шаг вперёд, но вместо него я сделала два шага назад, и пустота, которую я чувствовала раньше, не шла ни в какое сравнение с тем, что было у меня внутри сейчас.
Наше с ним лето подошло к концу, и настало время прощаться. Я не могла просить его ждать меня, как и он не мог просить меня остаться. Мы могли лишь продолжать любить друг друга на расстоянии, и надеяться, что время излечит раны и даст нам новое начало и новое направление.