Двоепапство
Шрифт:
Моя вина, моё упущение. И вот теперь эта гадина уползла в Авиньон со всеми своими воспоминаниями. Не сама по себе – трусости и звериной осторожности Иоганну Букрхарту было не занимать – но при помощи агентов делла Ровере и доминиканцев. Получив же столь ценную в плане пропаганды личность, «авиньонцы» начали«сеансы чёрной магии с её последующим разоблачением». И если в магии они ни бельмеса не смыслили по понятным причинам, то вот с «разоблачениями» в худших традициях неизвестной тут «жёлтой прессы» вполне себе навострились.
Упор, понятное дело, делался на разврат при дворе «Антипапы и итальянского лжекороля». Дескать, постоянные пиры, царство похоти и непотребия, отсутствие скромности и целомудрия даже там, где они быть
Однако при разгребании немалой части навозных куч обнаруживаются и «жемчужные зерна». Авиньонский Папа Юлий II и его родственнички кардинальского сана дебилами не были, а потому отделяли годное лишь на потребу черни от действительно полезного. Интимный же опыт Лукреции относился как раз к полезному. Хотя бы в плане возможности малость подпортить репутацию как ей, так и всем Борджиа. Они, конечно, понимали, что в ответ последует полный игнор, но не воспользоваться не могли. Хоть за пятку, но цапнули, серьёзно испортив настроение Родриго Борджиа и вынудив Лукрецию некоторое время отсиживаться подальше от Рима. Где именно? В Приштине, столице Сербского королевства, где ж ещё! Должна же королева некоторое время проводить в стране, над которой властвует. То-то и оно.
Королева… Вспомнив как о коронации сестрёнки, так и о реакции на оную со стороны королей и прочих европейских властелинов, я невольно улыбнулся. Заодно и расслабился, да так, что очередной удар по шару вышел смазанным. Вроде бы гарантированно долженствующий закатиться в лузу шар слоновой кости остановился буквально в сантиметре от цели. Идеальная подставка сопернику, бей не хочу. «Отец» не мог этого не заметить, улыбнувшись и высказав:
– Специально ты бы этого не сделал, Чезаре. Что отвлекло?
– Лукреция, - усмехнулся я, делая шаг назад от стола, дабы не мешать Родриго Борджиа подготовиться к началу собственной серии – или как пойдёт – ударов. – Её скорое возвращение, если быть точным. Я по ней скучаю, да и ты тоже.
– Тут все скучают, - проворчал понтифик, примериваясь и резким ударом закатывая неудачно сыгранный мной шар в лузу. – Король Италии, Папа Римский и герцогиня Форли. Про мать я и не говорю, она свою любимицу зацелует, задушит в объятиях и уже замучила поваров, чтобы те приготовили всё то, что любит наша королева.
– Обе они заслужили. Мать своим терпением. Сестра… просто тем, что осталась сама собой и даже более того. Ты сам понимаешь, отец.
Понимает. Чуть прикусил губу, нахмурился и ударил по очередному шару, через два рикошета загоняя тот в цель. Однако! Жил бы в XX веке, вполне мог бы стать одной из звёзд бильярда. Хотя тут он ещё лучше устроен, да к тому же полностью аутентичен эпохе.
А чего нахмурился? Так ведь мои слова всколыхнули не самые приятные эмоции. Прежде всего касающиеся Ваноццы ди Катанеи, ныне уже Ваноццы Борджиа. Да-да, очередная булла «О церковной реформе», которая перевернула европейский христианский мир вверх дном, причём сделала это словно играючи, без совсем уж печальных последствий. И да. Авиньонский Раскол не был следствием реформы, совсем даже наоборот. Булла была призвана хоть немного, да опередить оный, не допустить, чтобы Риму стал обороняющейся стороной. Умные люди, особенно из числа носящих короны или стоящих за тронами, это оч-чень хорошо понимали. Потому оценили новую буллу верно, как наступательное оружие. Благо успех Крестового похода тому содействовал на все сто.
По сути главной частью буллы «О церковной реформе» было то самое снятие обетов безбрачия со всего подчиняющегося Риму духовенства. Сами
Этот шаг был тем, которого не ждали, но на который в глубине души надеялись многие священнослужители, уставшие от невозможности узаконить своих любовниц и урождённых от них детей. И если детей ещё признавали довольно быстро, проводя оные просьбы через папскую канцелярию в ускоренном режиме и за довольно скромное вознаграждение, то вот матери этих детей… В лучшем случае их, кривя губы. называли куртизанками разного рода святоши. В худшем – незримое клеймо шлюхи и частенько случающаяся травля с унижениями, которые не все могли вынести. Множество маленьких трагедий, заканчивающихся или печально, или вообще трагически. Теперь этому пришёл конец. То есть не пришёл, а начинал приходить. Мгновенно такого рода ситуации не выправляются, требуются не месяцы даже, а годы. Зарастание старых ран, наносимые новые, но уже менее глубокие и опасные. Потом просто легкие отметины на душах, потом… уже малозначимые пересуды и сплетни, не более того. Но требовалось время.
Время, да. Зато мы могли отслеживать ситуацию и не допускать больше перегибов. В том числе со стороны тех, кто от аннулирования обетов безбрачия терял больше всех. Кто это был? Монастыри и монашеские ордена как цельные структуры. Де-юре они сохранялись, а вот де-факто лишались очень многого. Ну вот на кой теперь нужны были монастыри в большом количестве, когда монахи получили возможность обзаводиться законными сожительницами, а затем – некоторые и вовсе сразу, путем признания уже имеющихся – детьми? Стоп, не совсем так. Сами монастыри могли и должны были использоваться, но в несколько иных аспектах. Требовалось лишь меняться, должным образом приспосабливаясь к трансформирующейся реальности. А именно этого многие из орденских верхушек и не желали, им и так было хорошо.
Вот и началось бегство некоторой части даже вроде как лояльных Риму монашеских орденов в сторону Авиньона. Наивные, они и в самом деле надеялись на то, что их будут останавливать и уговаривать вернуться, рассчитывая тем самым предельно смягчить удар по теряемым выгодам и привилегиям. Обломились, да в самый полный рост с жалобным хрустом обледеневших от ужаса «фаберже»! Триумфаторам Крестового похода многое было дозволено, в том числе и реформы. Часть же улепетнувших монахов – туда и дорога «замученным постами» бездельникам, почётным содомитам и аскетам-фанатикам – и без того была откровенно лишней, избыточной нагрузкой на государство. Динамично развивающейся Италии, наращивающей темпы технического прогресса, требовались архитекторы, механики, химики, пусть считающие себя алхимиками, и прочие люди, умеющие и желающие думать, а не расшибать лоб о каменный пол во время молитв и страдать хренью вроде изнурения плоти.
В общем, процесс шёл полным ходом. И пример прочим подал сам понтифик, наконец-то вступивший в законный брак с матерью своих детей, Ваноццой ди Катанеи. Шок и трепет! По сути новая страница в истории папства, но страница очень интересная и перспективная. Про саму Ваноццу и говорить не приходилось. Бывшая куртизанка, уже давным-давно смирившаяся с положением де-факто спутницы жизни сперва кардинала, а потом и Папы, внезапно оказалась совсем в ином статусе. Супруга понтифика и мать итальянского короля плюс королевы Сербии – это, скажу я вам, любого человека могло выбить из колеи. Вот и бывшая ди Катанеи, а нынче Борджиа около двух месяцев ходила словно пыльным мешком десять раз по голове ударенная. Потом, правда, отошла, вновь став самой собой, но прибавив изрядную толику уверенности в себе и собственном будущем. Статус, он всегда и везде многое значил, а уж в этой эпохе особенно.