Двор чудес
Шрифт:
– Как это великодушно, – с сарказмом отвечаю я.
– Но если тебя поймают, если арестуют, тебя бросят в Шатле, и мы лишимся твоей помощи именно тогда, когда больше всего в ней нуждаемся.
– А ты помнишь тот день, когда я вытащила Орсо из Шатле?
На его лицо набегает тень, потому что он помнит: в тот самый день я отдала его под арест для отвлечения внимания. Потом Сен-Жюст расчетливо улыбается и сокращает дистанцию между нами. Сердце начинает биться быстрее.
– Ты самая удивительная девушка из всех, кого я знаю.
– Ты мало
Он заливается румянцем.
– Мы тут не в игры играем, Нина, – сердито говорит он. – Ты должна ко всему относиться серьезно.
– Почему это?
– Потому что это все делается для тебя! – повышает он голос. – Для тебя и твоих братьев, для всех угнетенных жителей Парижа, чью жизнь мы пытаемся изменить!
Подавляю зевок. Я уже сотни раз слышала речи Сен-Жюста.
Он привык к тому, что друзья слушают его с обожанием, а потому приходит в бешенство от моего недостаточного внимания. Он больно хватает меня за руки.
– Сен-Жюст!
Из гостиной появляется Грантер и хмурится, увидев нас в дверях. Волнуется, что Сен-Жюст слишком груб со мной. Он понятия не имеет, как со мной обращались другие.
– Ты помнишь, как знать отравила колодцы? – Сен-Жюст смотрит мне в глаза безумным взглядом. – Помнишь тела на улицах?
– Я помню.
Как много Отверженных умерло тогда от голода и болезни. И Призраки, и Воры, и Летучие мыши…
– Мы сражаемся за то, чтобы такое непростительное злодеяние больше никогда не повторилось. – Теперь голос Сен-Жюста звучит совсем слабо, даже ласково.
Его точеное лицо всего в нескольких сантиметрах от моего; думаю, если бы он подошел к этому серьезно, он мог бы стать мастером обольщения.
– Ты нужна нам. Нам нужны твой острый ум, твои удивительные умения, твоя полная сосредоточенность.
Потом он вздыхает, начинает теребить галстук на шее и отходит от меня.
– Твои энергия и храбрость бесподобны, Нина. Но меня беспокоит, что ты тратишь все свои силы на поиски этой девочки.
Внутри все сжимается. Я только раз говорила Сен-Жюсту про Этти, и это был очень доверительный разговор.
– Ты должна признать, что прошло уже слишком много времени. Скорее всего, она мертва.
Теперь он говорит совсем тихо и ласково. Осторожно подбирает слова. А он редко это делает.
– Мне кажется, ты гоняешься за призраком. И это тебя погубит.
Поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь к лестнице, не желая больше его слушать. Я не могу сейчас передать ему послание от Орсо; сейчас он явно думает, что мое дело – просто блажь, а его – спасение для всех нас.
– Здесь ты окружена живыми! – кричит Сен-Жюст мне вслед. – Ты очень полезна нам, Нина!
Решительно поднимаюсь в свою комнату и громко хлопаю дверью, как будто это может остановить поток его слов.
Мне хочется расплакаться, но тут я замечаю высокую, угловатую тень в углу. Укутанный в черный плащ человек поигрывает кинжалом с инкрустированной рубинами рукояткой.
Сердце начинает
Монпарнас.
28. Мастер ножей
Скрипят ступеньки: кто-то поднимается. Слышится стук в дверь, и, покосившись на Монпарнаса, я приоткрываю ее совсем чуть-чуть.
За ней оказывается Сен-Жюст с озабоченным выражением лица. Позади него сверкает глазами Грантер.
– Прости, – Сен-Жюст неуверенно переминается с ноги на ногу, – за то, что я сказал, будто искать твою подругу – пустая трата времени.
– Не стоит извиняться, – холодно говорю я. – Вы платите мне, так что все равно будете получать свое оружие.
Сен-Жюст выглядит пристыженным.
– Наше соглашение остается в силе. Я помогаю вашей революции, а когда она закончится, вы поможете мне уничтожить это чудовище, – говорю я чуть более ласково. Потому что прямо сейчас эти молодые люди нужны мне не меньше, чем я им.
– Даю тебе слово, – говорит Сен-Жюст.
– Я тоже даю тебе слово, что буду на месте, в полном вашем распоряжении и совершенно сосредоточена, когда Ламарк умрет.
Монпарнас смотрит на меня. Я знаю его достаточно давно, чтобы считывать любое выражение его лица. И сейчас понимаю, что он хочет поговорить с Сен-Жюстом.
Я открываю дверь полностью, и Грантер с Сен-Жюстом нерешительно заходят внутрь. Как воспитанные мужчины они еще ни разу не бывали у меня в комнате. Смущаясь, они переводят взгляд со старого матраса на полу к платяному шкафу в углу комнаты.
Монпарнас, как и положено Убийцам, стоит настолько неподвижно, что они даже не замечают его присутствия. Он кашляет, и Грантер подпрыгивает чуть не до потолка. Сен-Жюст каменеет. Он понятия не имеет, кто такой Монпарнас, но Мастер ножей выглядит так, что способен вселить ужас и холод в сердце самого невинного человека. Юноши слегка наклоняют головы перед Монпарнасом в знак приветствия, а я представляю их друг другу; я знаю, как это сделать правильно.
Так странно видеть их в одной комнате. Сен-Жюст будто сделан из огня и острого чувства справедливости, а Монпарнас – воплощение тьмы и загадочности. Он весь, от кинжала до скул, состоит из острых углов, и глаза у него холодные, лишенные всякого выражения. Прошлое, Отверженные, гильдии – все это будто закутано в черный плащ Монпарнаса, а Сен-Жюст… всегда светится, как маяк. В нем заключены обещания того, каким может быть будущее.
Будучи человеком немногословным, Монпарнас сразу переходит к делу.
– Мадам Кордей просит передать, что она сожалеет, но мы не присоединимся к вашему… восстанию.
Ренар вас дери! Я надеялась улучить момент и поговорить с Орсо лично, чтобы попытаться переубедить его перед тем, как сообщать эти новости.
Сен-Жюст сразу становится белым как полотно. Разочарование так и рвется из него наружу.
– Почему?
– Плата недостаточна для столь самоубийственного задания.
Сен-Жюст непонимающе смотрит на него.