Двор холода и звездного света
Шрифт:
Конечно, с досками на окнах и с отсутствием хозяев в течение нескольких месяцев, главная комната, словно замерзала. Было холодно, я поставила свои вещи на пол и покрутилась обследуя помещение.
Вероятно, здесь было прекрасно перед нападением: массивное окно, выходящее на юг, впускающее бесконечное количество солнечных лучей, и окна в крыше — также заколоченные — украшали сводчатый потолок. Галерея передо мной была, возможно, тридцать футов в ширину, пятьдесят футов в длину, с прилавком у одной из стен и дверью ведущей к тому, что должно было быть студийным
И краска. Не сама краска, а ее запах.
Я глубоко вдохнула, почувствовав, как он и тишина начали заполнять мои кости.
Галерея была еще и ее студией. Полина, должно быть, рисовала, пока болтала с клиентами, исследуя висящую картину, контуры которой я едва могла разглядеть на белых стенах.
Полы были из серого камня, осколки разбитого стекла все еще валялись повсюду.
Я не хотела рисовать первую картину перед другими.
Я едва могла сделать это наедине с собой. Этого было достаточно, чтобы прогнать какую-либо вину перед тем, что я проигнорировала предложение Рессины присоединиться к ней. Я не давала обещаний.
Поэтому я призвала свое пламя, чтобы начать согревать пространство, устанавливая маленькие шарики, которые бы горели воздух по всей галерее. Согревая ее, возвращая обратно к жизни.
После чего, я отправилась на поиски стула.
Глава 10
Фейра
Я рисовала, рисовала и рисовала.
Мое сердце все время гремело, как военные барабаны.
Я рисовала до тех пор, пока моя спина не стала ныть от боли, а живот не за урчал, требуя горячее какао и десерт.
Я знала, что-то должно было выйти из меня в тот момент, когда села на шаткий стул.
Я едва могла держать кисть в трясущейся руке, чтобы сделать первые несколько штрихов. От страха, да. Я была достаточно честна с собой, чтобы признать это.
Но это возникло во мне, словно если бы я была скаковой лошадью, в моем сознании вихрем промелькнул образ, за который я поспешила уцепиться.
Он начал появляться и принимать форму.
И затем наступило затишье, словно он был слоем снега, покрывающим землю. Скрывающим то, что было под ним.
Больше очищения, спокойствия, чем те часы, что я потратила на восстановление этого города. Столь же полноценно, да, но возникающая картина была первым швом на открытую рану.
Колокольные башни Велариса пропели двенадцать, перед тем, как я закончила.
Прежде чем я опустила кисть и посмотрела на то, что создала.
Посмотрела на то, что видела.
На себя.
Или на свое отражение в Уроборосе, на того огромного зверя с когтями и тьмой вокруг; на ярость, радость и холод. На все, что скрывалось
Я не убежала от этого тогда. И я не собиралась убегать сейчас.
Да — первый стежок, чтобы заштопать рану. Вот на, что это было похоже.
Когда я опустила кисть на колени, с этим навсегда застывшем зверем на холсте, мое тело болело от усталости.
Я посмотрела на галерею, на улицу за заколоченными окнами. Никто даже не пришел узнать о свете в окнах, за все то, время, пока я была здесь.
Я встала и потянулась, растягивая затекшие мышцы. Я не могла взять ее с собой. Не тогда, когда картина должна была высохнуть, и влажный ночной воздух от реки и далекого моря мог бы навредить ей.
Я, конечно, не собиралась приносить картину в городской дом, чтобы кто-то увидел ее. Даже Рис.
Но здесь… никто не узнает кто нарисовал ее, если придет. Я не подписала свое имя. Не захотела.
Если я оставлю ее на ночь в галерее, чтобы она смогла высохнуть, я вернусь за ней завтра, в надежде, что в доме Ветра наверняка найдется какой-нибудь шкаф, где можно было бы спрятать картину.
Завтра. Я вернусь завтра, чтобы сделать это.
Глава 11
Рисанд
Здесь витала вечная Весна, но казалось иначе.
Это была не та земля, на которую я ступал несколько веков назад или даже в прошлом годы.
Солнце было мягким, день ясным, вдалеке в вечном цветении росли лилии и сирень.
Достаточно далеко, потому что возле самой усадьбы вообще ничего не цвело.
Розовые розы, которые когда-то цеплялись за бледные каменные стены поместья, были не чем иным, как запутанными шипами. Фонтаны не работали, живые изгороди не обрезаны.
Сам дом выглядел чуть лучше, чем на следующий день после того, как дружки Амаранты разгромили его.
Не видимые разрушения, а отсутствие жизни.
Хотя большие дубовые двери были изуродованы. Глубокие, длинные прорези от когтей красовались на них.
Стоя на верхней ступеньке мраморной лестницы, которая вела именно к тем входным дверям, я рассматривал ужасные царапины. Может Тамлин нанес их после того, как Фейра одурачила его вместе с двором.
Но характер Тамлина всегда был не сахар. Любой плохой день мог привести к появлению этих отметин.
Возможно, сегодня их появится еще больше.
Ухмылку, невозможно было скрыть. Как и мою позу, рука в кармане черного пиджака, никаких крыльев или Иллирийской кожаной формы, когда я постучал в разрушенные двери.
Тишина.
Затем…
Тамлин сам открыл дверь.
Я не знал, на что смотреть первым: изможденный мужчина передо мной или темный дом позади него.
Легкая добыча. Слишком много причин, чтобы поиздеваться над некогда прекрасной одеждой, отчаянно нуждающейся в стирке, взлохмоченные волосы, которые давно требовалось подстричь. Пустая усадьба, ни одной слуги в поле зрения, никаких украшений для Солнцестояния.