Двор холода и звездного света
Шрифт:
— Чтобы защитить людей от нас? — Усмешка.
Мои руки зудели от желания вцепиться в его горло. Тени появились у меня под рукой, предвестники когтей скрытых чуть ниже.
Этот дом… я ненавидел этот дом. Возненавидел его с того момента, как ступил в него той ночью, когда проливалась кровь Весеннего двора, оплачивая долги, которые никогда не могли быть погашены. Оплата за крылья висевшие в кабинете.
Тамлин давно сжег их, как рассказывала мне Фейра. Но это не имело никакого значения. Он был там в
Он сообщил отцу и братьям информацию о том, где моя сестра и мать будут ждать меня. И ничего не сделал, чтобы помочь им, когда их разрывали на части.
Я все еще видел их головы в тех корзинах, их лица застывшие от боли и страха. Видел, как нас обоих короновали в ту же пропитанную кровью ночь.
— Чтобы защитить людей от нас, да, — сказал я, мой голос становился опасно тихим. — Для поддержания мира.
— Какого мира? — Когти скользнули назад под его кожу, когда он скрестил руки, менее мускулистые, чем я видел в последний раз во время войны. — Ничего не изменилось. Стена исчезла, только и всего.
— Мы можем изменить это. Сделать лучше. Но только если выберем правильный путь.
— Я не позволю, однажды ночью, какой-то придворной скотине проникнуть на мои земли.
Казалось, его народ достаточно презирал его.
И при том слове-скотина– мне стало все ясно. Вражеская территория. По крайней мере, для меня.
Я поднялся со стула, Тамлин не потрудился встать.
— Ты навлек на себя все это, — сказал я, мой голос все еще был мягким. Мне не нужно было кричать, чтобы передать свою ярость. Никогда не было нужно.
— Ты победил, — выплюнул он, поддавшись вперед. — У тебя есть мэйт. Разве этого недостаточно?
— Нет.
Слово повторилось в библиотеке.
— Ты почти уничтожил ее. Всеми возможными способами.
Тамлин обнажил зубы. Я выпрямил свою спину. Пусть какая-то часть моей силы пробирается через комнату, дом, территорию.
— Однако она смогла выжить. Как и ты. И ты все же продолжал ее унижать. Если ты хотел вернуть ее таким образом, старый друг, то это был не самый мудрый путь.
— Уходи.
Я еще не закончил. Даже близко нет.
— Ты заслуживаешь всего, что постигло тебя. Ты заслуживаешь этот жалкий, пустой дом, разоренные земли. Меня не волнует, что ты предложил часть своей силы, чтобы спасти меня, меня не волнует, что ты все еще любишь моего мэйта. Мне плевать, что ты спас ее от Хэйберна, или от тысячи врагов до этого. — Слова потоком выливались из меня, ледяные и безжалостные.
— Надеюсь, ты проживешь остаток своей жалкой жизни в одиночестве. Это гораздо более лучший конец для тебя, чем просто смерть. — Фейра когда-то пришла к такому же решению. Я согласился с ней, но теперь я действительно осознал это.
Зеленые глаза Тамлина стали дикими.
Я
Кровь застучала в венах, сила извивалась внутри меня.
Мы можем разрушить этот дом в схватке. Превратить его в щебень. А затем я превращу камни и дерево в черную пыль.
Но Тамлин только смотрел. И затем его взгляд опустились на стол.
— Уходи.
Я моргнул, единственный признак моего удивления.
— Не в настроении подраться сегодня, Тамлин?
Он не потрудился посмотреть на меня.
— Уходи, — сказал он.
Сломленный мужчина.
Сломанный из-за его собственных действий, его собственного выбора.
Но это уже не волновало меня. Он не заслужил моей жалости.
Но когда я улетел, темный ветер окружил меня, странная пустота поселилась в животе.
У Тамлина не было щитов вокруг дома. Никому ничего не мешало проникнуть внутрь и перерезать ему горло во сне.
Словно он только и ждал этого.
***
Рисанд
Я нашел Фейру, идущую домой, по-видимому, после прогулки по магазинам так, как она несла несколько сумок.
Ее улыбка была, словно удар по сердцу, когда я приземлился рядом с ней, снег закружил в воздухе вокруг нас.
Она померкла сразу же, когда Фейра изучила мое лицо.
Даже посреди оживленной городской улицы она приложила руку к моей щеке.
— Так ужасно?
Я кивнул, прислонившись к ее прикосновению. Самое большее, что я мог сделать.
Она поцеловала меня, ее губы были достаточно теплыми, чтобы я понял, что замерз.
— Идем домой, — сказала она, взяв меня под руку.
Я повиновался, забирая у нее сумки. Когда мы шли мимо домов, пересекали мост через ледяную Сидру и поднимались вверх по крутым улицам, я рассказывал ей все, что сказал Тамлину.
— Зная то, как ты ругаешься с Кассианом, я бы сказала, что ты был довольно мягок, — заметила она, когда я закончила.
Я фыркнул.
— Ненормативная лексика здесь не нужна.
Она размышляла над моими словами.
— Ты отправился туда, потому что волнуешься о стене, или просто потому, что хотел высказать ему все это?
— И то, и другое. — Я не мог заставить себя лгать ей об этом. — И, возможно, убить его.
В ее глазах вспыхнула тревога.
— Откуда это взялось?
— Я просто… — я не знал, что сказать.
Ее рука сжала мою, и я повернулся, чтобы изучить ее лицо. Открытое, понимающее.
— Вещи, которые ты сказал… они не были неправильными, — сказала она. Никакого осуждения, никакого гнева.