Двор Крыльев и Гибели
Шрифт:
— Я все еще не решил.
Эрис зашел так далеко, что посмотрел на отца взглядом, граничащим с упреком. Я не могла сказать, сделал он это из-за искренней тревоги или из-за того, что отказ может значить для нашего собственного тайного союза.
— Армиям нужно время на подготовку, — сказал Кассиан. — Вы не можете позволить себе роскошь просиживания своих задниц. Вам нужно уже сейчас собирать своих воинов.
Берон лишь усмехнулся.
— Я не слушаюсь приказов бастарда, рожденного шлюхой-низшей
Мое сердцебиение было настолько диким, что я могла слышать его в каждом уголке своего тела, чувствовала пульс в руках, в животе. Но это было ничто по сравнению с гневом на лице Кассиана — или ледяной яростью на лице Азриэля и Риса. И отвращением на лице Мор.
— Этот бастард, — сказала Нэста с абсолютной холодностью, хотя ее глаза запылали, — может стать единственным, кто будет стоять на пути войск Хайберна к твоим людям.
Она почти не смотрела на Кассиана, говоря это. Но он впился в нее взглядом — будто никогда раньше ее не видел.
Этот аргумент был бессмысленным. И меня не волновало, кто они или кем была я, когда сказала Берону:
— Убирайся, если не собираешься быть полезным.
Эрис благоразумно сидел с обеспокоенным видом. Но Берон продолжал игнорировать пристальный взгляд своего сына и зашипел на меня:
— Ты знала, что, пока твой мейт согревал постель Амаранты, большинство наших людей были заперты под той горой?
Я не соизволила ответить на его вопрос.
— Ты знала, что, пока его голова была между ее ног, большинство из нас сражались, чтобы наши семьи окончательно не стали ночными развлечениями?
Я попыталась выбросить эти образы из своей головы. Ослепительная ярость от того, что было сделано, что он делал, чтобы отвлекать Амаранту — секреты, которые он все еще скрывал из-за стыда или из-за нежелания делиться ими. Кассиан теперь дрожал, сдерживая себя. И Рис ничего не сказал.
Тарквин пробормотал:
— Этого достаточно, Берон.
Тарквин, который догадывался о жертве Рисанда, о его мотивах.
Берон проигнорировал его.
— И теперь Рисанд хочет сыграть героя. Шлюха Амаранты станет Истребителем Хайберна. Но если дело примет плохой оборот... — жестокая, холодная улыбка. — Встанет ли он на колени перед Хайберном? Или просто высунет свой –
Я перестала слышать слова. Перестала слышать все, кроме стука своего сердца и своего дыхания.
Пламя вырвалось из меня.
Яростное, раскаленное пламя, которое со взрывом полетело в Берона, как копье.
ГЛАВА
46
Берон едва успел выставить щит, чтобы заблокировать мой удар, но пламя опалило руку Эриса — прямо через одежду. И бледную, милую руку матери Люсьена.
Остальные закричали, вскакивая на ноги,
Фейра.
Я проигнорировала это слово, поднимаясь на ноги. И послала волну воды из пруда, чтобы окружить Берона и его стул. Создать пузырь без воздуха внутри.
Пламя врезалось в него, превращая воду в пар, но я надавила сильнее.
Я убью его. Убью его и с удовольствием покончу с этим.
Фейра.
Я не могла сказать, кричит ли это Рисанд или шепчет по связи. Возможно, и то, и другое.
Стена огня Берона врезалась в мою воду достаточно сильно, чтобы образовалась рябь, а пар зашипел, испаряясь.
Поэтому я обнажила зубы, посылая белый свет из кулака, пробивая его огненный щит — белый свет Дня. Разрушитель Заклинаний. Очищающий Барьеры.
Глаза Берона расширились, когда его щиты начали становиться тоньше. Когда вода начала прорываться сквозь него.
Потом на моем лице были ладони. И передо мной появились фиолетовые глаза, спокойные и все же настойчивые.
— Ты доказала свою точку зрения, моя любовь, — сказал Рис. — Убей его, и ужасный Эрис займет его место.
Тогда я убью их всех.
— Как эксперимент, это было бы очень интересно, — пропел Рис, — но это лишь усложнит дело.
В моем уме он прошептал, Я люблю тебя. Слова этого ублюдка, полного ненависти, ничего не значат. В его жизни нет радости. Нет ничего хорошего. А у нас есть.
Я начала слышать звуки — воду, стекающую в пруд, потрескивание пламени, дыхание окружающих нас людей, ругательства Берона, пойманного в ловушку затягивающегося кокона света и воды.
Я люблю тебя, снова сказал Рис.
И я отпустила свою магию.
Пламя Берона, словно цветок, раскрывающий свои лепестки, взорвалось — и отскочило от щита Риса, который он установил вокруг нас, не причинив никакого вреда.
Рис сделал это не для того, чтобы защититься от Берона.
А из-за того, что другие Высшие Лорды повскакивали со своих мест.
— Так вот как вы прорвались сквозь мои защитные заклинания, — пробормотал Тарквин.
Берон тяжело дышал, отчего выглядел так, будто может извергать огонь.
Но Гелион потер подбородок, снова садясь на свое место.
— Я все думал, куда она пропала — эта частичка. Такая маленькая — будто рыба потеряла чешуйку. Но я все еще ощущал ее, когда что-то задевало эту самую пустую точку.
Он ухмыльнулся Рису.
— Неудивительно, что ты сделал ее Высшей Леди.
— Я сделал ее Высшей Леди, — просто сказал Рис, выпуская мое лицо из своих ладоней, но все же не отходя от меня, — потому, что люблю ее. Ее сила была последним, что заставило меня принять такое решение.
У меня не было слов, лишь чувства.