Двор Крыльев и Гибели
Шрифт:
— Оставайся, если хочешь. Что сделано, то сделано, — сказала я.
Потому что Хайберн наступал — уже был здесь. Я обдумывала это в течение многих недель: лучше самим претендовать на Весенний Двор или позволить нашим врагам забрать его.
Но он не мог оставаться нейтральным — барьер между нашими силами на Севере и людьми на Юге. Было бы легко позвать Рисанда и Кассиана, привести сюда позже иллирийский отряд, чтобы захватить территорию, когда она была бы ослабленной после моих маневров. В зависимости от
Но, тем не менее, мы бы управляли еще одной территорией с пятью другими дворами между нами. Но Весенний Двор мог повлиять на симпатии; другие могли бы начать объединяться против нас с Хайберном, считая завоевание этого двора доказательством нашей безнравственности. Но если бы Весенний Двор отошел к Хайберну... Мы могли бы сплотить другие дворы. Атаковать всем вместе с Севера, приближаясь к Хайберну.
— Ты была права, — заявил напоследок Люсьен. — Та девушка, которую я знал, умерла в Подгорье.
Я не была уверена, что это было оскорблением. Но все же я кивнула.
— По крайней мере, в этом мы согласны.
Я вошла в ожидающие холод и тьму.
Люсьен шел со мной в ногу, когда мы шагали по резному грубому камню с обнаженными клинками, когда мы оставили тепло и зелень вечной весны.
И вдали, так слабо, что могло показаться, что мне просто показалось, звериный рев расколол землю.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
РАЗРУШИТЕЛЬНИЦА ПРОКЛЯТИЙ
ГЛАВА
11
Сначала на меня обрушился холод.
Свежий хрустящий холод, пропитанный глинистой землей и гнилью.
В сумерках мир за узкой пещерой был сетью красного, золотого, коричневого и зеленого, деревья толстые и старые, мшистая земля усеяна камнями и валунами, отбрасывающими длинные тени.
Мы вынырнули из пещеры с обнаженными клинками, едва дыша после притока воздуха.
Но никто не охранял вход в царство Берона — никого, кого мы бы увидеть или почувствовать.
Без своей магии я снова ослепла, неспособная раскинуть мысленную сеть по древнему яркому лесу, чтобы поймать любые следы разума Фэ, находящихся неподалеку.
Совершенно беспомощная. Какой я была раньше. Как я выжила так долго без нее... Я даже не хотела об этом думать.
Мягкими шагами, будто кошки, мы крались по мху, камню и дереву, наше дыхание кружилось перед нами.
Продолжай идти, продолжай двигаться на север. Рис уже должен был понять, что наша связь потемнела, и сейчас, скорее всего, пытается понять, спланировала ли я это. Стоит ли рисковать раскрытием наших планов, чтобы найти меня.
Но пока он... пока он сможет слышать меня, найти меня...
Поэтому я позволила Люсьену вести нас, желая, чтобы я была способна хотя бы увидеть что-то, что может помочь пробиться через темнеющий лес. Но моя магия все еще тиха и заморожена. Опора, от которой я стала слишком зависима.
Мы направились в лес, температура понижалась с каждым исчезающим лучом света.
Мы не разговаривали с тех пор, как вошли в пещеру между дворами. По неподвижности его плеч, стиснутой челюсти, тихим твердым шагам я знала, что лишь потребность быть незамеченными удерживает его от вопросов, кипящих в его голове.
Ночь полностью опустилась, хотя луна еще не взошла, когда он повел нас к другой пещере.
Я замешкалась у входа.
Люсьен сказал голосом ровным и таким же холодным, как и воздух:
— Она никуда не ведет. Она изгибается в глубине и нас не смогут увидеть.
Тем не менее, я позволила ему первому зайти внутрь.
Ноги и руки болели, каждое движение было вялым. Но я вошла за ним в пещеру, и свернула за поворотом, о котором он говорил.
Удар кремня и кремень и я обнаружила, что смотрю подобие временного лагеря.
Свеча, которую зажег Люсьен, стояла в естественном каменном выступе, а рядом на полу лежали три постели и старых одеяла, покрытых листьями и паутиной. Небольшое кострище в центре пещеры, а над ним обугленный потолок.
Здесь никого не было месяцами. Годами.
— Раньше я оставался здесь во время охоты. Прежде... чем я ушел, — сказал он, изучая пыльную книгу в кожаном переплете, оставленную в каменном выступе рядом со свечой. Затем с грохотом опустил фолИанф. — Это только на ночь. Еду найдем с утра.
Я лишь подняла ближайшую постель и несколько раз ударила ее, вытрясая листья и облака пыли.
— Ты действительно это планировала, — сказал он наконец.
Я села на постель и начала разбирать свой рюкзак, вытаскивая теплую одежду, еду и вещи, которые собрала Элис.
— Да.
— Это все, что ты можешь сказать?
Я понюхала еду, гадая, есть ли в ней фэбейн. Он может быть во всем.
— Слишком рискованно есть это, — признала я, уклоняясь от его вопроса.
У Люсьена ничего этого не было.
— Я знал. Я знал, что ты лжешь, с того момента, когда ты выпустила свет в Хайберне. У моей подруги из Дневного Двора точно такая же сила, ее свет идентичен. И он делает того конского дерьма, о котором ты лгала.
Я сунула рюкзак под постель.
— Тогда почему не рассказал ему? Ты во всех смыслах был его верным псом.
Его глаза, казалось, кипели. Как если бы пребывание в его землях вывело расплавленную руду в нем на поверхность, даже с блоком на его силах.
— Рад видеть, что, по крайней мере, ты сняла маску.