Двор Крыльев и Гибели
Шрифт:
В самом деле, я позволила ему это все увидеть — мое лицо не выражало ничего, кроме холодности.
Люсьен фыркнул.
— Я не рассказал ему по двум причинам. Первая, это было бы как ударить уже сломанного мужчину. Я не мог отнять у него эту надежду, — я закатила глаза. — Вторая, — огрызнулся он, — я знал, что если я был прав и обвинил бы тебя в этом, ты бы нашла способ убедиться, что я никогда не увижу ее.
Мои ногти впились в мои руки достаточно сильно, чтобы причинить боль, но я продолжала сидеть на постели, когда я оскалилась
— И поэтому ты здесь. Не потому, что это правильно и он всегда был неправ, но просто потому, что так ты сможешь получить, что, как ты думаешь, должно быть твоим.
— Она мой мейт и в руках моего врага –
— Я с самого начала не скрывала, что Элейн в безопасности и о ней заботятся.
— И я должен был поверить тебе.
— Да, — прошипела я. — Ты должен был. Потому что если бы хоть на момент я поверила, что мои сестры в опасности, никакой Высший Лорд или король не смог бы удержать меня от их спасения.
Он лишь покачал головой, в его волосах танцевал свет свечи.
— У тебя хватает наглости, чтобы сомневаться в моих приоритетах в отношении Элейн, но каким был твой мотив, когда я беспокоился о ней? Ты планировала обойти меня на своем пути разрушения из-за настоящей дружбы или просто из-за того, что это может с ней сделать?
Я не ответила.
— Ну и? Какие грандиозные планы у тебя были на меня до вмешательства Ианфе?
Я потянула нитку, вылезшую из постели.
— Ты был бы в порядке, — сказала я.
— А как насчет Тамлина? Ты планировала выпотрошить его перед уходом и просто не получила такой возможности?
Я вырвала эту нитку из постели.
— Я обдумывала это.
— Но?
— Но я подумала, что худшим наказанием будет дать его двору рухнуть. Уж точно более долгим, чем легкая смерть, — я сняла ножи Тамлина, скрепя кожей по грубому каменному полу. — Ты его эмиссар, и, конечно, понимаешь, что вырывание его глотки, как бы это ни удовлетворяло, не даст нам союзников в этой войне.
Нет, это даст Хайберну слишком много возможностей навредить нам.
Он скрестил руки на груди. Готовясь начать долгий спор. Но прежде чем он смог это сделать, я вмешалась:
— Я устала. И наши голоса отдают эхом. Давай решим это не тогда, когда нас в любой момент могут поймать и убить.
Его взгляд был как раскаленное железо.
Но я проигнорировала его и примостилась на постели, от которой пахло пылью и гнилью. Я накинула на себя свой плащ, но не закрыла глаза.
Я не осмелилась спать — не тогда, когда он мог резко изменить свое решение. Все же просто лежать, не двигаться, не думать... В некоторых местах напряженность тела спала.
Люсьен задул свечу, и я слушала, как он тоже ложится.
— Мой отец будет охотиться на тебя за то, что у тебя есть его сила, если узнает об этом, — сказал он в холодную тьму. —
— Он может встать в очередь, — сказала я.
Мое истощение как одеяло покрывало мои чувства, когда серый свет заливал стены пещеры.
Большую часть ночи я дрожала, вздрагивая при каждом звуке в лесу, остро ощущая каждое движение Люсьена в его постели.
Когда он сел, по его изможденному лицу я догадалась, что он тоже не спал, возможно думая о том, что я могу бросить его. Или что его семья найдет нас первой. Или моя.
Мы изучили друг друга.
— Что теперь, — прохрипел он, скребя по лицу широкой рукой.
Рис не пришел — я не слышала даже его шепота по связи.
Я чувствовала свою магию, но лишь ее пепел принадлежал мне.
— Мы будем идти на север, — сказала я. — Пока фэбейн не выйдет из наших организмов и мы сможем рассеяться.
Или пока я не смогу связаться с Рисом и остальными.
— На севере лежит двор моего отца. Чтобы избежать его, нам нужно идти на запад или восток.
— Нет. Восток приведет нас слишком близко к границе с Летним Двором. И мы не можем терять время, идя на восток. Мы пойдем прямо на север.
— Стражники моего отца найдут нас с легкостью.
— Тогда нам придется остаться незамеченными, — сказала я, поднимаясь.
Я выбросила последнюю еду из своего рюкзака. Пусть она достанется стервятникам.
Путешествие по Осеннему Двору было как попадание в шкатулку драгоценностей.
Даже если все это потенциально охотилось на нас, цвета были такими яркими, что было трудно не глазеть на них.
К середине утра иней растаял под мягким солнцем, открывая взору все, что можно съесть. Мой желудок бурчал при каждом шаге и рыжие волосы Люсьена сверкали как листья под нами, когда он просматривал лес, ища что-то, что может наполнить наши животы.
Его лес, по крови и закону. Он сын этого леса, и здесь... Он выглядел сделанным из него. Для него. Даже этот золотой глаз.
В конце концов Люсьен остановился у желтовато-зеленого ручья, пробираясь по гранитному бортику, в место, которое, он клялся, когда-то кишело форелью.
Я мастерила элементарную удочку, когда он зашел в ручей без сапог и с закатанными по колено штанами, и поймал рыбу голыми руками. Он завязал волосы и несколько прядей упали на его лицо, когда он спустился и бросил вторую форель на песчаный берег, пока я пыталась найти материал для рыболовных снастей.
Мы молчали, когда рыба перестала дергаться, их бока мерцали всеми цветами.