Двор Крыльев и Гибели
Шрифт:
Мои глаза горели.
— Она сделала это. Достаточно сказать, что возлюбленная Нефеле стала ее женой в ту же ночь, и Мириам... ну, она жива и по сей день благодаря Нефеле, — Азриэль поднял плоский белый камень и завертел его в руках. — Рис рассказал мне эту историю, когда вернулся. И с тех пор мы лично адаптировали Философию Нефелы для нашей собственной армии.
Я выгнула бровь. Азриэль пожал плечами.
— Мы — Рис, Касс и я — иногда напоминаем друг другу, что то, что мы считаем своими самыми большими слабостями, иногда может быть нашей сильной стороной. И что самый неожиданный
— Философия Нефелы.
Он кивнул.
— Судя по всему, каждый год в своем королевстве они устраивают Бег Нефелы в честь ее полета. На суше, но... Она и ее жена награждают нового победителя каждый год в память о том, что произошло в тот день, — он бросил камень в воду, и вода булькнула. — Так что мы будем тренироваться, Фейра, до последнего дня. Потому что мы никогда не знаем, что может изменить даже дополнительный час тренировки.
Я взвесила его слова и историю о Нефеле. Я встала на ноги и расправила крылья.
— Давай попробуем еще раз.
Я застонала, когда в ту же ночь еле добрела до нашей спальни, и обнаружила Риса за столом, просматривающего книги.
— Я предупреждал тебя, что Азриэль — бессердечный ублюдок, — сказал он, даже не взглянув на меня.
Он поднял руку, и в ванной комнате зажурчала вода.
Я проворчала спасибо и поплелась к ней, стиснув зубы от боли в спине, бедрах, костях. Все болело, и поскольку мышцам нужно было переформироваться из-за крыльев, мне нужно было оставаться с ними. Они шаркали по дереву и ковру, а потом опять по дереву. Я увидела ванну, из которой шел пар, и я заскулила, потому что мне придется потрудиться, чтобы залезть в нее.
Даже раздевание задействует мышцы, которые уже были на пределе.
В спальне скрипнул стул, а затем послышались по-кошачьи мягкие шаги, а потом –
— Уверен, что ты это уже знаешь, но тебе нужно действительно забраться в ванну, чтобы помыться, а не смотреть на нее.
У меня не было сил, чтобы даже посмотреть на него, и мне удалось сделать спотыкающийся чопорный шаг к ванне, когда он поймал меня.
Моя одежда исчезла, по-видимому, в прачечную внизу, и Рис подхватил меня на руки, опуская мое обнаженное тело в воду. С крыльями я еле влезла, и –
Я застонала от восхитительного тепла и лишь прислонила голову в краю ванны.
— Я сейчас вернусь, — сказал он, вышел из ванной и зашел в спальню.
Когда он вернулся, я поняла, что заснула, из-за его руки, которую он опустил на мое плечо.
— Выходи, — сказал он, но сам поднял меня, завернул в полотенце и понес меня к кровати.
Он положил меня на живот, и я заметила масла и бальзамы, которые он туда поставил, уловила слабый запах розмарина и — чего-то еще, вкусно пахнущего, но я слишком устала, чтобы разобрать, что это за запах. Его руки заблестели на свету, когда он нанес их на свои ладони, а потом его руки были на мне.
Я почти неприлично застонала, когда они начали массировать мышцы моей спины, которые ужасно болели.
И потом он дошел до моих крыльев.
Когда мышцы расслаблялись, приходили освобождение и экстаз, и он, дразня, нежно задевал чувствительные зоны.
У меня загнулись пальчики на ногах, и его руки скользнули к моим икрам как раз тогда, когда он задел чувствительную точку, отчего у меня сжался живот. Он начал медленно подниматься, все выше и выше, вверх по моим бедрам, поддразнивая поглаживаниями, от которых я тяжело дышала. Поднимаясь вверх, пока он не добрался до моей попы, где его массаж был как профессиональным, так и греховным. И потом выше — поднимаясь к моей пояснице, к крыльям.
Его прикосновения стали другими. Исследующими. Широкими поглаживаниями и прикосновениями, легкими, как перышко, дугами, завитками и прямыми, опаляющими линиями.
Я запылала, расплавляясь, и прикусила губу, когда он легко провел ногтем очень, очень близко к чувствительной точке.
— Как плохо, что у тебя все болит после тренировки, — задумчиво сказал Рис, лениво вырисовывая круги.
Я едва справилась со словами, которые были как мольбой, так и оскорблением.
Он наклонился, его дыхание согрело кожу между моими крыльями.
— Я когда-нибудь говорил тебе, что у тебя самый грязный рот, который я когда-либо слышал?
Я что-то пробормотало, что лишь подтверждало его слова.
Он усмехнулся и скользнул по краю этой чувствительной точки, прямо тогда, когда его вторая рука скользнула между моих ног.
Я беззастенчиво подняла бедра в тихом требовании. Но он лишь вырисовывал круги пальцем, так же лениво, как и гладил мое крыло. Он поцеловал мою спину.
— Как мне заняться любовью с тобой сегодня, дорогая Фейра?
Я извивалась, теребя складки одеяла подо мной, отчаянно напряженная, пока он доводил меня до конца.
— Какая нетерпеливая, — промурлыкал он, и его палец скользнул в меня.
Я застонала, ощущения слишком сильно, как он, держа одну руку между моих ног, второй все ближе и ближе приближался в той точке на моем крыле, словно хищник, кружащий вокруг своей добычи.
— Неужели это никогда не кончится? — задумчиво сказал он, больше себе, чем мне, когда он уже двумя пальцами скользил внутрь меня издевательскими ленивыми движениями. — То, что я хочу тебя каждый час, каждую секунду. Не думаю, что смогу так выдержать тысячу лет, — мои бедра двинулись к нему, заставляя его войти глубже. — Подумай только, как снизится моя производительность.
Я что-то прорычала, что, вероятно, было не очень романтично, и он усмехнулся, вынимая два пальца. Я протестующе заскулила.
Пока его рот не заменил его пальцы, его руки сжали мои бедра, чтобы поднять меня, чтобы предоставить ему лучший доступ, когда он наслаждался мной. Я застонала в подушку, и он лишь зарылся глубже, насмехаясь и поддразнивая каждым движением.
Из меня вырвался низкий стон, мои бедра качнулись. Хватка Риса на них усилилась, удерживая меня от помощи ему.