Двор крыльев и гибели
Шрифт:
— Останься... — выдохнул он. — Останься... до конца.
Я взяла его за руку.
— Мне жаль.
Я могла сказать лишь это. Я сделала это — я привела его сюда.
— Я знал, — выдохнул он, ощущая перемену моих мыслей. — Отслеживание... я знал о нем.
— Тогда зачем вообще пришел?
— Ты... была добра. Ты... сражалась со своими страхами. Ты была... доброй, — снова сказал он.
Я начала плакать.
— И ты был добр ко мне, — сказала я, не смахивая слезы, которые капали на его окровавленную, потрепанную
Он улыбнулся своим ртом без губ.
— Фейра Арчерон, — затрудненное дыхание. — Я сказал тебе — оставайся с Высшим Лордом. И ты так и сделала.
Он предупреждал меня об этом в нашу первую встречу.
— Ты — ты говорил о Рисе.
Все это время. Все это время –
— Оставайся с ним... и живи, чтобы увидеть, как все становится на свои места.
— Да. Я так и сделала — все так и было.
— Нет — пока еще нет. Оставайся с ним.
— Я буду, — я всегда буду.
Его грудь поднялась — потом опустилась.
— Я даже не знаю твоего имени, — прошептала я.
Сюриэль — это был титул, название его вида.
Он снова слегка улыбнулся.
— Это имеет значение, Разрушительница Проклятий?
— Да.
Его глаза потускнели, но он не сказал мне. Сказал лишь следующее:
— Тебе следует идти. Вещи похуже — дальше все будет еще хуже. Кровь... привлекает их.
Я сжала его костлявую руку, его жесткая кожа стала холоднее.
— Я могу побыть здесь еще немного.
Я убила достаточное количество животных, чтобы знать, когда тело близко к смерти. Уже скоро — через несколько вдохов.
— Фейра Арчерон, — снова сказал Сюриэль, глядя на листву деревьев, через которую выглядывало небо.
Он сделал болезненный вдох.
— Просьба.
Я наклонилась к нему.
— Все, что угодно.
Еще один вдох с шумом.
— Оставь этот мир... местом лучшим, чем то, в которое ты пришла.
И когда его грудь поднялась и навсегда опустилась, когда ускользнул его последний вдох, я поняла, почему Сюриэль приходил мне на помощь, снова и снова. Не просто из-за доброты... но потому, что он был мечтателем.
И это сердце мечтателя перестало биться в его безобразной груди.
Его внезапная тишина эхом отражалась от моей.
Я положила голову ему на грудь, на эту неподвижную груду костей, и заплакала.
Я плакала и плакала, пока на мое плечо не опустилась сильная рука.
Я не узнала запаха, ощущения этой руки. Но я узнала голос, когда Гелион мягко мне сказал:
— Пойдем, Фейра. Здесь небезопасно. Пойдем.
Я подняла голову. Здесь был Гелион с мрачным лицом, его загорелая кожа была мертвенно-бледной.
— Я не могу просто оставить его здесь, — сказала я, не желая отпустить его руку.
Меня не интересовало, как Гелион нашел меня. Почему он нашел меня.
Он посмотрел на мертвое существо, сжав
— Я позабочусь о нем.
Я позволила ему поднять меня на ноги. Позволила ему протянуть руку к Сюриэлю –
— Подожди.
Гелион подчинился.
— Дай мне свой плащ. Пожалуйста.
Нахмурившись, Гелион расстегнул свой плащ богатого малинового оттенка, пристегнутого к обоим его плечам.
Я не потрудилась объясниться, когда укрыла тело Сюриэля хорошей тканью. Гораздо лучшей, чем то ненавистное тряпье, что Ианфе дала ему. Я аккуратно укрыла плащом Высшего Лорда его широкие плечи, костлявые руки.
— Спасибо, — в последний раз сказала я Сюриэлю, и отступила назад.
Пламя Гелиона было чистым, ослепительным белым.
Оно сожгло Сюриэля до пепла за секунду.
— Пошли, — снова сказал Гелион, протягивая руку. — Давай доставим тебя в лагерь.
От доброты его голоса что-то треснуло в моей груди. Но я взяла руку Гелиона.
Я могла бы поклясться, что, когда теплый свет унес нас, прах Сюриэля подхватил призрачный ветер.
ГЛАВА
61
Гелион рассеялся со мной прямо в лагерь. Прямо в военную палатку Риса.
Мой мейт был бледен. И его кожа, и его броня, и его волосы были забрызганы кровью и грязью.
Я открыла рот — чтобы спросить, чем закончилось сражение, или чтобы рассказать, что произошло.
Но Рис просто потянулся ко мне, прижимая к груди.
И из-за его запаха, теплоты и надежности... Я снова начала плакать.
Я не знала, кто был в палатке. Кто пережил битву. Но они все вышли.
Вышли, пока мой мейт держал меня, нежно укачивая, пока я все плакала и плакала.
Только когда я перестала плакать, он рассказал мне, что произошло. Когда смыл черную кровь Сюриэля с моего лица и рук.
Позже я вышла из палатки, пробираясь через грязь, уклоняясь от истощенных, уставших воинов. Рис шел за мной, но ничего не сказал, когда я зашла в другую палатку и посмотрела, кто и что было передо мной.
Мор и Азриэль стояли у койки, следя за каждым движением целительницы, которая сидела перед ней.
Она держала свои светящиеся руки над Кассианом.
И тогда я поняла — тишину, о которой когда-то рассказывал мне Кассиан.
Это она теперь была в моей голове, когда я посмотрела на грязное лицо, искаженное болью — он корчился от боли даже в бессознательном состоянии. Когда я услышала его тяжелое, влажное дыхание.
Когда я увидела разрез, изгибающийся от его пупка до нижней части его грудины. Разорванную плоть. Кровь — в основном просто струящуюся.