Двор крыльев и гибели
Шрифт:
— Насколько все плохо? — спросил он хриплым голосом.
— Насколько плоха твоя рана, — мягко сказал Рис, — или как сильно нам надрали задницы?
Кассиан снова заморгал. Медленно. Будто снотворное, которое ему дали, все еще действовало.
— Отвечая на второй вопрос, — продолжил Рис, и Мор с Азриэлем отступили на один-два шага, когда в голосе моего мейта послышалась сталь, — мы справились. Кейр принял на себя тяжелые удары, но... мы победили. С трудом. Отвечая на первый... — Рис оскалился. — Никогда не
Глаза Кассиана прояснились, когда он услышал вызов, гнев, и попытался сесть. Он зашипел, сердито глядя на красный, воспаленный надрез на своей груди.
— Были видны твои внутренности, ты, тупой придурок, — не выдержал Рис. — Аз не давал им вывалиться из тебя.
Действительно, на руках Говорящего с тенями была запеченная кровь — кровь Кассиана. И его лицо... равнодушное от... злости.
— Я воин, — решительно ответил Кассиан. — Это часть моей работы.
— Я приказал тебе ждать, — недовольно сказал Рис. — И ты проигнорировал мой приказ.
Я посмотрела на Мор, на Азриэля — в молчаливом вопросе, стоит ли нам оставаться здесь. Но они были слишком поглощены наблюдением за Рисом и Кассианом, чтобы заметить его.
— Разорвали линию, — ответил Кассиан. — Твой приказ — чушь собачья.
Рис уперся руками по обе стороны ног Кассиана и прорычал ему в лицо:
— Я твой Высший Лорд. Ты не можешь игнорировать приказы, которые тебе не по нраву.
На этот раз Кассиану удалось сесть, и он выругался от боли, пронзившей его тело.
— Не цепляйся за титулы только потому, что злишься –
— Ты и твой треклятый драматизм сегодня на поле битвы почти убили тебя.
И хотя Рис почти выплюнул эти слова, в его глазах опять была паника. Как и в его голосе.
— Я не злюсь. Я взбешен.
— Значит тебе можно свирепеть из-за наших решений защищать тебя — а нас не позволено быть в ярости из-за тебя и твоей чуши о самопожертвовании?
Рис просто смотрел на него. Кассиан тоже уставился на него.
— Ты мог умереть, — сказал Рис, в его голосе была боль.
— Как и ты.
Они опять замолчали — и злость начала отступать.
Рис тихо сказал:
— Даже после Хайберна... я не могу этого выдержать.
Видеть его боль. Видеть любого из нас ранеными.
И как Рис говорил, как Кассиан наклонился вперед, снова морщась, и схватил Риса за плечо...
Я вышла из палатки. Оставила их, чтобы они поговорили. Азриэль и Мор последовали за мной.
Я прищурилась от бледного света — последнего перед настоящей темнотой. Когда мое зрение приспособилось... Нэста стояла у ближайшей палатки, и между ее ногами было пустое ведро. Ее влажные волосы были в беспорядке, а лицо забрызгано грязью. Видя нас, выходящих с мрачными лицами –
— Он в порядке. Его подлечили и он проснулся, —
Плечи Нэсты немного расслабились.
Она избавила меня от своих поисков, чтобы я смогла спросить ее о выслеживании Котла. Лучше сделать это сейчас, хоть в каком-то подобии уединенности. Особенно перед прибытием Армен.
Но Мор холодно спросила:
— Разве ты не должна была наполнить это ведро?
Нэста застыла. Посмотрела на Мор. Но Мор не вздрогнула от ее взгляда.
Через мгновение Нэста подняла свое ведро, на ее голенях была запекшаяся кровь, и ушла, шлепая по грязи.
Я развернулась, обнаружив, что Азриэль направляется к палатке командиров, но Мор –
Она была сердитой. Она была очень зла, когда повернулась ко мне.
— Она не стала никому сообщать, что ты ушла.
Так вот откуда этот гнев.
— У Нэсты есть много качеств, но преданность, безусловно, одно из них.
Мор не улыбнулась. Не тогда, когда она сказала:
— Ты соврала.
Она стремительно понеслась к своей палатке, и после такого высказывания... У меня не было другого выбора, кроме как последовать за ней.
Пространство в основном занимали ее кровать и маленький стол, заваленный оружием и картами.
— Я не лгала, — сказала я, морщась. — Я просто... не сказала тебе, что планировала сделать.
Она уставилась на меня.
— Ты предложила мне оставить тебя, настаивая, что ты будешь в безопасности в лагере.
— Прости, — сказала я.
— Прости? Прости?
Она раскинула руки. Полетели комки грязи.
Я не знала, куда деться — даже как смотреть ей в глаза. Я и до этого видела ее рассвирепевшей, но никогда... никогда она не сердилась на меня. У меня никогда не было друга, с которым я могла бы ссориться — который бы достаточно беспокоился из-за меня.
— Я знаю все, что ты собираешься сказать, все оправдания тому, почему я не могла пойти с тобой, — сорвалась Мор. — Но ни одно из них не оправдывает твою ложь. Если бы ты все объяснила, я бы отпустила тебя — если бы ты доверяла мне, я бы отпустила тебя. Или, возможно, отговорила тебя от идиотской идеи, которая почти погубила тебя. Они выслеживают тебя. Они хотят наложить на тебя свои руки и использовать тебя. Навредить тебе. Ты видела лишь небольшую часть того, что Хайберн может сделать, что ему нравится делать. И чтобы сломить тебя, король сделает все, что угодно.