Двор крыльев и гибели
Шрифт:
— Однако Люсьен прав, — выпалила я с озабоченным лицом. — А как быть людям этого Двора на время этого конфликта? — нахмуренный взгляд на Тамлина. — Они подверглись издевательствам Амаранты — и я не уверена, что им будет хорошо житься рядом с Хайберном. Они достаточно настрадались.
Тамлин сжал челюсти.
— Хайберн обещал, что наши люди останутся нетронутыми и непотревоженными.
Наши люди. Я чуть не нахмурилась — даже если и кивнула в понимании.
— Это часть нашей... сделки. — Когда он продал весь Прифиан, продал все порядочное и хорошее, что в нем было, чтобы вернуть меня. —
Отлично. По крайней мере, он осознает потенциальную угрозу — по крайней мере, он заботится хотя бы настолько о своих людях, осознает, в какие садистские игры любит играть Хайберн, и что обещая одно, он подразумевает совсем другое. Если он уже переместил тех, кто подвергнется наибольшему риску во время войны, с его пути... Это сделает мою работу здесь легче. На восток — кусочек информации, выхваченный мною. Если на востоке безопасно, значить на западе... Хайберн действительно придет с этого направления. Прибудет туда.
Тамлин перевел дыхание:
— Это подводит меня к другой причине этого собрания.
Я собралась с духом, придавая лицу легкое любопытство, когда он заявил:
— Первая делегация из Хайберна прибудет завтра.
Золотое лицо Люсьена побледнело. Тамлин добавил:
— Юриан будет здесь к полудню.
ГЛАВА
2
В последние недели я ничего не слышала о Юриане — не видела воскресшего человеческого командира с той ночи в Хайберне.
Юриан был возрожден с помощью Котла с помощью отвратительных останков его тела, которые Амаранта хранила как трофеи в течение пятисот лет, его душа была поймана в ловушку и осознавала все происходящее, находясь в его глазу, сохраненном с помощью магии. Он был сумасшедшим — стал безумным задолго до того, как Король Хайберна возродил его для того, чтобы он повел человеческих королев по дороге слепого подчинения.
Тамлин и Люсьен должны знать. Должны были видеть этот блеск в глазах Юриана.
Но... они так же не осознавали полностью, что Король Хайберна владел Котлом — а он мог расколоть этот мир на части. Начиная со Стены. Единственную вещь, стоящую между смертоносными армиями Фэ и уязвимыми человеческими землями ниже.
Нет, эта угроза точно не мешала Люсьену и Тамлину спать по ночам. Или приглашению этих монстров в свой дом.
Тамлин пообещал мне во время возвращения, что теперь я буду вовлечена во все решения, приглашена на каждую встречу. И он держал свое слово, когда объяснял, что Юриан прибудет с двумя другими командирами из Хайберна, и я буду представлена им. Они хотели осмотреть Стену, найти идеальное место для того, чтобы уничтожить ее, как только Котел восстановит свои силы.
Превращение моих сестер в Фэ, конечно же, опустошило его.
Мое самодовольство от этого факта вспыхнуло всего на мгновение.
Мое первое задание: узнать, где они планируют ударить, и сколько времени понадобится Котлу, чтобы вернуться в боеготовность. И затем тайно передать эту информацию
На следующий день я выбирала наряд с особой тщательностью, после того, как спала урывками благодаря ужину с охваченной виной Ианфе, которая приложила много усилий, чтобы поцеловать наши с Люсьеном задницы. Жрица, по всей видимости, подождет, пока командиры Хайберна не устроятся на новом месте, прежде чем появиться самой. Она проворковала что-то о желании убедиться, что у них будет возможность познакомиться с нами, перед тем как она придет. Один взгляд на Люсьена дал мне понять, что мы хоть в чем-то согласны: она точно планирует грандиозное появление.
Это немного повлияло на меня — на мои планы.
План, который я послала по связи мейтов на следующее утро, слова и картинки, скользящие по коридору, наполненному ночью.
Я не рисковала использовать связь слишком часто. Я общалась с Рисандом лишь раз после прибытия сюда. Лишь раз, через час после того, как зашла в свою старую комнату и увидела шипы, заполнившие ее.
Это было похоже на крик с большого расстояния, на разговор под водой. Я жива и здорова, сказала я по связи. Скоро я сообщу тебе все, что узнаю. Я подождала, позволяя словам путешествовать во тьме. Затем я спросила, Они живы? Ранены?
Я не помнила, чтобы связь между нами была так трудна для восприятия, даже когда раньше я увядала в этом поместье, и ему приходилось использовать ее, чтобы убедиться, что я все еще дышу, что отчаяние еще не поглотило меня полностью.
Но ответ Рисанда пришел минутой позже. Я люблю тебя. Они живы. Они восстанавливаются.
Вот и все. Как будто это было всем, с чем он смог справиться.
Я вернулась обратно в свои новые покои, закрыла дверь и окутала это место стеной из твердого воздуха, чтобы не дать просочиться запаху моих тихих слез, когда я свернулась калачиком в углу ванной комнаты.
Когда-то я уже сидела в такой же позиции, смотря на звезды на протяжении долгих, мрачных часов ночью. Теперь передо мною было безоблачное голубое небо за открытым окном, и я слушала, как птицы поют друг другу, и мне хотелось взреветь.
Я не решилась спросить больше о Кассиане и Азриэле — или о своих сестрах. В ужасе от того, насколько плохи они были — и что я сделала бы, если бы даже после исцеления они будут в плохом состоянии. Что я навлеку на них.
Восстанавливаются. Живые и исцеляющиеся. Я напоминала это себе каждый день.
Даже когда я все еще слышала их крики, чувствовала запах их крови.
Но я спрашивала о большем. Не рисковала использовать связь после того первого раза.
Я не знала, мог ли кто-то отследить такие вещи — молчаливое общение между мейтами. Не тогда, когда связь мейтов можно определить по запаху, и я играла в столь опасную игру с ней.
Все верили, что она была разорвана, что тягучий аромат Риса на мне был потому, что он меня принудил, что он засадил этот запах в меня.
Они верили, что со временем, с расстоянием, его запах исчезнет. Через недели или месяцы, вероятно.