Двор шипов и роз

Маас Сара Дж.

Амаранта подпёрла рукой подбородок.

— Ты так и не разгадала мою загадку, верно? — я не ответила, и она улыбнулась. — Жаль. Ответ столь прелестен.

— Покончим с этим, — прорычала я.

Амаранта взглянула на Тамлина.

— Последние слова к ней будут? — спросила она, выгнув бровь. Когда он не ответил, она усмехнулась мне. — Что ж, очень хорошо, — она дважды всплеснула руками.

Дверь распахнулась, и охранники втащили три фигуры — две мужские и одну женскую — с коричневыми мешками на головах. Они пытались различить прокатившиеся по тронному залу

шепотки, их скрытые лица вертелись по сторонам. У меня подогнулись колени, когда они приблизились.

Острыми ударами и грубыми тычками, краснокожие охранники вынудили трёх фэйри опуститься на колени у подножия тронного возвышения, но лицами ко мне. Ни их тела, ни одежда ничего не говорили о том, кто они такие.

Амаранта снова хлопнула в ладоши, и возникли три слуги, облачённых в чёрное, и ставшие рядом с каждым коленопреклонённым фэйри. В их длинных, бледных руках они держали тёмные бархатные подушки. И на каждой подушке покоилось по одному отполированному деревянному кинжалу. Лезвия не металлические, а ясеневые. Ясеневые, потому что…

— Твоё последнее испытание, Фейра, — протянула Амаранта, указав на стоявших на коленях фэйри. — Заколи ножом в сердце каждую из этих несчастных душ.

Я уставилась на неё, открывая и закрывая рот.

— Они невинны — не то, чтобы для тебя это имело какое-то значение, — продолжала она. — Ведь это не было проблемой в день, когда ты убила бедняжку из стражей Тамлина. И для дражайшего Юриана это не было проблемой, когда он безжалостно разделывал мою сестру. Но если это проблема… ну, ты всегда можешь отказаться. Разумеется, взамен я заберу твою жизнь, но сделка есть сделка, не так ли? Хотя, учитывая вашу историю убийств нашего народа, я бы сказала, я действительно предлагаю тебе подарок.

Отказаться и умереть. Убить трёх невиновных и жить. Трое невиновных, ради моего собственного будущего. Ради моего счастья. Ради Тамлина, его двора и свободы всех земель.

Древесина острых как лезвия кинжалов отполирована так искусно, что она сверкает в цветных отблесках стеклянных люстр.

— Ну? — спросила она. Она подняла руку, чтобы глаз Юриана мог хорошо рассмотреть меня, ясеневые кинжалы, и промурлыкала ему. — Не хочу, чтобы ты пропустил такое, давний друг.

Я не могу. Не могу этого сделать. Это не охота; это не ради выживания и не защита. Это хладнокровное убийство — убить их, убить мою душу. Но ради Прифиана — ради Тамлина, ради всех здесь, ради Элис и её мальчиков… Хотела бы я знать имя одного из наших богов, тогда бы я молила их вмешаться, я бы хотела знать хоть какие-то молитвы, чтобы молить о наставлении и прощении.

Но я не знала ни молитв, ни имён наших забытых богов — только имена тех, кто останется в рабстве, если я не буду действовать. Я молча повторяла эти имена, хотя ужас от того, кто стоит передо мной на коленях, начал полностью меня поглощать. Ради Прифиана, ради Тамлина, ради их мира и моего… Эти смерти не будут напрасны — даже если они навечно проклянут меня.

Я шагнула к первой фигуре на коленях — самый долгий и самый жестокий шаг, который я когда-либо совершала. Три жизни в обмен на освобождение

Прифиана — три жизни, которые не будут потрачены зря. Я могу это сделать. Я могу это сделать, даже если Тамлин смотрит. Я могу принести эту жертву — могу пожертвовать ими… Я могу это сделать.

Пальцы дрожали, но первый кинжал уже был у меня в руке, рукоять прохладная и гладкая, деревянное лезвие тяжелее, чем я думала. Три кинжала, потому что она хочет, чтобы я ощущала агонию снова и снова, берясь за новый кинжал. Она хочет, чтобы я это понимала.

— Не так быстро, — усмехнулась Амаранта, и охранники, удерживающее первого фэйри на коленях, сорвали мешок с его головы.

Это был красивый юноша из Высших Фэ. Я не знала его, никогда не видела, в его голубых глазах читалась мольба.

— Так-то лучше, — махнула рукой Амаранта. — Продолжай, Фейра, милая. Наслаждайся.

Его глаза были цвета неба, которое я никогда не увижу, если откажусь убить его, цвета, который никогда не уйдёт из моих мыслей, который я никогда не забуду, сколько бы раз я его не рисовала. Он покачал головой, его глаза настолько расширились, что вокруг всего зрачка показался белок. Он тоже никогда не увидит небо. Как и все фэйри здесь, если я провалю испытание.

— Пожалуйста, — прошептал он, его взгляд метался между ясеневым кинжалом и моим лицом. — Прошу.

Кинжал дрожал в пальцах, я сильнее его сжала. Три фэйри — вот и всё, что стоит между мной и свободой, перед тем как Тамлин сорвётся на Амаранту. Если он сможет её уничтожить… «Не напрасные жертвы» — твердила себе я. Не напрасные.

— Не надо, — взмолился молодой фэйри, когда я подняла кинжал. — Не надо!

Я судорожно вдохнула, мои губы дрожали, когда я спасовала.

Сказать «Мне жаль» — не достаточно. Я бы никогда не смогла сказать этого Андрэсу — но теперь… теперь…

— Пожалуйста! — его глаза наполнились серебристыми слезами.

В толпе кто-то заплакал. Я отнимаю его у кого-то, кто, возможно, любит его так же сильно, как я люблю Тамлина.

Я не могу об этом думать, не могу думать о том, кем он был, или о цвете его глазах, или ещё о чём-то подобном. Амаранта ухмылялась с безумным, торжествующим злорадством. Убить фэйри, влюбиться в фэйри, затем быть вынужденной убить фэйри, чтобы спасти эту любовь. Блестяще и жестоко — и она это знает.

У трона сгустились волны тьмы, и там, скрестив руки, появился Рисанд — как будто он переместился, чтобы лучше видеть. Его лицо было маской безразличия, но мою руку закололо. «Сделай это» — говорило покалывание.

— Не надо, — умолял юный фэйри.

Я покачала головой. Я не могу его слушать. Я должна сделать это сейчас, прежде чем он переубедил меня.

— Пожалуйста! — его голос поднялся до пронзительного крика.

Звук настолько меня ошеломил, что я напала.