Двор шипов и роз

Маас Сара Дж.

— Скажи, что есть какой-то способ помочь тебе, — выдохнула я. — С масками, с той угрозой, отнявшей у тебя столько силы. Скажи мне — просто скажи, что я могу сделать, чтобы помочь тебе.

— Человек хочет помочь фэйри?

— Не подкалывай меня, — сказала я. — Пожалуйста — просто… скажи мне.

— Я не хочу, чтобы ты что-либо делала, нет ничего, что ты можешь сделать — или кто-то другой. Это моё бремя.

— Ты не обязан…

— Обязан. То, с чем я должен столкнуться, что выдержать, Фейра… ты не переживёшь.

— То есть, я буду жить здесь всю свою

жизнь в неведении подлинных масштабов происходящего? Если ты не хочешь, чтобы я понимала, что происходит… может тогда тебе лучше… — я тяжело сглотнула. — Может быть, мне лучше поискать другое место, где я останусь жить? Где я не буду помехой?

— Разве Каланмэй тебя ни чему не научил?

— Только тому, что магия превращает тебя в животное.

Он засмеялся, хотя и не совсем весело. Когда я промолчала, он вздохнул.

— Нет, я не хочу, чтобы ты уходила в другое место. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, где я могу приглядывать за тобой — где я могу вернуться домой и быть уверенным, что ты здесь, в безопасности и рисуешь.

Я не могла оторвать от него взгляда.

— Поначалу я думал отправить тебя куда-нибудь, — прошептал он. — Часть меня до сих пор считает, что я должен найти для тебя другое место. Но, возможно, я был эгоистом. Даже когда ты ясно показала, что намного больше заинтересована в игнорировании Договора или поиска лазейки в нём, я не смог заставить себя отпустить тебя — найти какое-нибудь место в Прифиане, где тебе будет достаточно комфортно, чтобы ты не пыталась сбежать.

— Почему?

Он поднял небольшую картину замёрзшего леса и снова изучил её.

— У меня было много любовниц, — признался он. — Девушки благородного происхождения, воины, принцессы…

При мысли о них, глубоко внутри во мне вспыхнула ярость — ярость на их титулы, на их, несомненно, прекрасную внешность, на их близость к нему.

— Но они никогда не понимали. Каково это было и как это сейчас для меня — заботиться о своих людях, землях. Что шрамы всё ещё здесь, на что похожи плохие дни.

Полыхнувшая ревность исчезла, как утренняя роса, когда он улыбнулся моей картине.

— Она напоминает мне об этом.

— О чём? — выдохнула я.

Он опустил картину и посмотрел прямо на меня, внутрь меня.

— Что я не один.

Той ночью я не запирала дверь в свою комнату.

Глава 23

На следующий день, я наслаждалась теплом солнечных лучей, проскальзывающих сквозь полог из листьев, лёжа на траве и думая о том, как изобразить это в моей следующей картине. Люсьен, утверждая, будто ему необходимо присутствовать на каком-то жалком эмиссарском мероприятии, предоставил нас самим себе, и Высший Лорд привёл меня в ещё один прекрасный уголок в его зачарованном лесу.

Но ничего волшебного здесь не было — ни прудов звёздного света, ни радужных водопадов. Это просто травянистая долина под плачущими ивами и с чистым ручейком неподалёку. Мы отдыхали в уютной тишине, и я взглянула на Тамлина, дремавшего рядом со мной. Его золотистые волосы и маска

ярко сверкали на фоне изумрудного ковра травы. Я залюбовалась аккуратными арками его заострённых ушей.

Он открыл один глаз и лениво улыбнулся мне.

— Эти песни ивы всегда навевают на меня сон.

— Что-что? — спросила я, приподнявшись на локтях, чтобы посмотреть на дерево над нами.

Тамлин указал на иву. Ветви словно вздыхали на ветру.

— Она поёт.

— Полагаю, она тоже поёт частушки военного лагеря?

Он улыбнулся и приподнялся, чтобы обернуться и посмотреть на меня.

— Ты человек, — сказал он и я закатила глаза. — Твои ощущения по-прежнему изолированы от всего.

Я скорчила гримасу.

— Всего лишь ещё один из множества моих недостатков.

Но слово «недостатки» каким-то образом потеряло своё значение.

Он убрал несколько травинок из моих волос. Моё лицо вспыхнуло, когда его пальцы задели щеку.

— Я мог бы помочь тебе увидеть, — сказал он. Его пальцы задержались на кончике моей косы, накручивая локон. — Увидеть мой мир — услышать его, почувствовать его аромат, — когда он сел, моё дыхание стало поверхностным. — Попробовать его, — его взгляд метнулся к побледневшему синяку на моей шее.

— Как? — спросила я, жар разросся, когда он присел передо мной.

— У каждого подарка есть своя цена, — он усмехнулся, а я нахмурилась. — Поцелуй.

— Нет! Исключено! — но кровь горела и мне пришлось сжать траву в кулаки, чтобы удержаться и не коснуться его. — Тебе не кажется, что неспособность видеть всё это ставит меня в невыгодное положение?

— Я один из Высших Фэ — мы не даём ничего, не получив чего-то взамен.

К своему собственному удивлению, я сказала:

— Хорошо.

Он моргнул, вероятно, ожидая, что я буду сопротивляться сильнее. Пряча улыбку, я села напротив него так, что наши колени касались на траве. Я облизнула губы, сердце стучало так быстро, что мне казалось, будто у меня в груди заперта колибри.

— Закрой глаза, — сказал он и я послушалась, мои пальцы вцепились в траву.

Птицы щебетали, ветви ивы вздыхали. Трава хрустнула, когда Тамлин поднялся на коленях. Я замерла, едва его губы коснулись одного века, затем другого. Он отстранился, а у меня перехватило дыхание, поцелуи всё ещё ощущались на коже.

Пение птиц обратилось оркестром — симфонией болтовни и радости. Я никогда не слышала столько уровней музыки, не слышала стольких вариаций и тем, сплетающих арпеджио. А за пением птиц звучала эфирная мелодия — девушка, меланхоличная и уставшая… ива. Изумлённо ахнув, я открыла глаза.

Мир стал насыщеннее, яснее. Ручей был словно едва видимая водная радуга — призывно гладкая будто шёлк, ниспадающая по камням. Деревья слабо мерцали светом, исходящим изнутри и танцующим на кончиках их листьев. Больше не было острого металлического запаха — нет, аромат магии теперь был словно жасмин, или сирень, или розы. Я никогда не смогу изобразить это богатство, ощущения… Возможно, отголоски, но не полностью.