Двор. Книга 1

Львов Аркадий Львович

Слова мадам Малой застигли Аню врасплох, потому что в глубине души она рассчитывала на другое отношение: когда человек пятый раз подряд читает Бальзака, люди удивляются, откуда у него берется терпение.

— Товарищ Малая, — сказал Лапидис, — здесь ты ошибаешься.

— По-твоему! — отпарировала Клава Ивановна.

— Не только по-моему, — хитро подмигнул Лапидис, — по мнению Маркса — тоже.

— Какого Маркса? — вскинулась Клава Ивановна.

— Маркс у нас один, — ответил Лапидис, — и он лично писал в своем письме Энгельсу, что по книгам Бальзака

узнал жизнь больше и глубже, чем по книгам ученых-экономистов.

— И у тебя есть это письмо?

В данный момент, ответил Лапидис, письма у него под рукой нет, но найти можно в любой библиотеке. А впрочем, одна секунда, пусть Аня передаст ему книжку.

Лапидис быстро провел пальцем по первой странице, перевернул и громко прочитал вслух: «Маркс хотел написать о Бальзаке отдельную книгу, но не успел».

Хорошо, уступила мадам Малая, допустим, Лапидис говорит правду и такое письмо действительно есть, но теперь у нее вопрос к Ане Котляр: почему она сразу не ответила, как относится Карл Маркс к этому писателю?

Аня пожала плечами: про Карла Маркса написано в предисловии, а она считала, что предисловие не обязательно читать.

— А кто же будет читать предисловие? — поразилась Клава Ивановна. — Дюк?

Аня молчала: она хорошо понимала, что мадам Малая права здесь на все сто процентов, но сразу признать свою вину — для этого тоже надо иметь мужество. От долгого молчания, когда рядом сидят три человека, делается тяжело на душе, и Лапидис весело, как будто в цирке, обратился к публике:

— Уважаемые дамы и господа, а теперь от экономики перейдем к строительству! Какие вопросы будут по строительству?

По строительству, сказала Аня, у нее есть один вопрос: она хочет провести к себе в квартиру самостоятельный кран, чтобы иметь свою воду и ни от кого не зависеть, но она не знает, закон дает на это право или не дает.

— Ты притворяешься или ты в самом деле! — опять поразилась Клава Ивановна. — Здесь агитпункт, человек дает консультацию по выборам в Верховный Совет СССР, а тебя волнует, как завести себе отдельный кран в своей квартире.

— Подожди, Малая, — перебил консультант Лапидис, — вопросы можно задавать всякие — главное, как отвечать. Что же касается конкретно водопровода и отдельного крана, надо объяснить избирательнице Котляр, что в данном случае мы имеем дело с капитальным строительством и на это требуется разрешение райисполкома, а практика показывает, что таких разрешений райисполком не дает.

— Что же делать? — спросила Аня.

— Что делать? — развела руками Клава Ивановна. — Можно подумать, что ты и твоя мама всю жизнь купались в собственной ванне. Если у тебя нет хорошей эмалированной миски, надо зайти в хозмагазин, Преображенская, угол Привозной, спросить у продавцов, когда, приблизительно, может поступить товар, но не лежать после этого на печке и ждать, пока тебе привезут домой, а наведываться каждый день.

— У меня есть двухведерная эмалированная миска, — сказала Аня.

— Есть? — переспросила Клава Ивановна. — Тогда я вообще не понимаю: тебе еще мало? Чего

же ты хочешь?

— Я хочу иметь свой кран, — Аня опустила голову, — но если нельзя, значит, нельзя.

— Аня, — тихо произнесла Клава Ивановна, — ты не глупая женщина, а Лапидис может подумать, что имеет дело с круглой дурой. Тебе это надо?

Аня еще ниже опустила голову, сделалось трудно дышать, пришлось расстегнуть кофточку, хотя Лапидис целиком взял ее сторону и прямо заявил: женщина, которая так заботится о своем доме, достойна большого уважения.

— Лысый черт, оставь свои галантерейные штуки и не крути женщине голову! — Клава Ивановна обняла Аню за талию, чтобы загородить постороннему все дороги.

Аня немножечко сопротивлялась, но на самом деле хорошо было видно, что ей приятна защита мадам Малой, и она сама еще крепче прижалась.

— О, — сказал Иона Овсеич прямо с порога, — теперь ясно видно, где кончается экономика и где начинается строительство. А я, старый дурак, сижу на фабкоме, и все мои мысли здесь. Мы, кажется, забыли поздороваться: здравствуйте вам, товарищи.

Иона Овсеич каждому, по старшинству, пожал руку, сел рядом с Лапидисом, попросил не обращать внимание на Дегтяря и продолжать консультацию.

— Ты нам не помешал, — сказала Клава Ивановна. — Наоборот.

— Спасибо, — поблагодарил Иона Овсеич, — тогда позвольте присоединиться. Котляр, у меня есть к вам один вопрос.

Аня вздрогнула, сбросила руку Клавы Ивановны со своей талии, Дегтярь придвинул стул поближе к консультанту и повторил:

— Котляр, у меня есть к вам один вопрос. Я знаю, что вы живете на два дома, сыновья в Николаеве, у бабушки, но Иосиф совсем неплохо зарабатывает на заводе Ленина, возле своего штампа. Так?

— Почему неплохо! — ответила Аня. — По-моему, хорошо. Я довольна.

— Тем более, — Иона Овсеич положил обе ладони на стол. — Так зачем, спрашивается, чтобы каждый показывал пальцем: Иосиф Котляр работает гвозди у себя дома, Иосиф Котляр — частник!

— Но мы же имеем разрешение от государства. — Аня с силой прижала руки к сердцу, пальцы немного дрожали.

— Если бы вы не имели разрешения, — ответил Иона Овсеич, — был бы совсем другой разговор. На носу выборы, по всей стране невиданный подъем, а Иосиф Котляр работает у себя дома гвозди. Человек, который имеет такое имя, в прошлом — красный партизан, должен понимать, что время меняется: сегодня уже нельзя жить, как вчера, сегодня надо жить иначе, а то болото может засосать с головой, и не успеешь заметить.

Лапидис взял себя пальцами за подбородок и смотрел по очереди то на Иону Овсеича, то на Аню, то на мадам Малую, которая тоже переводила глаза с Ионы Овсеича на Аню Котляр и обратно.

— Дегтярь прав, — сказала Клава Ивановна, — на носу выборы, и надо говорить не красивые слова, а показать на деле. Когда Иосиф закончит работу сегодня вечером и ляжет к тебе в постель, объясни ему по-хорошему, что всякая жена хочет не только любить своего мужа, но и гордиться. А какая гордость может сегодня быть за кустаря?