Дворцовые интриги на Руси
Шрифт:
Такой поворот событий, разумеется, не устраивал Ярополка. Как только в Киеве стало известно о самоуправстве Юрия Владимировича, к Переяславлю немедленно была выслана великокняжеская дружина, которая также лишила суздальского князя радости обладания этим городом. Только восемь дней он просидел в Переяславле, а затем вынужден был оставить его и уйти в Суздаль.
Казалось, Всеволод мог вновь занять переяславльский стол, но этого не случилось. Причин, по которым Ярополк отдал на этот раз предпочтение другому Мстиславичу — Изяславу — и вручил ему Переяславль, мы не знаем. Возможно, Всеволод сам отказался от такого беспокойного престола и решил вернуться в Новгород, а может, Ярополк, разуверившись в возможностях старшего племянника как наследника киевского стола, посоветовал ему это.
Как бы там ни было, но Всеволод действительно вернулся в Новгород. Здесь, однако, его не ждали. Более того, расценили это возвращение как оскорбление
Казалось, княжеская карьера Всеволода рухнула окончательно: не приобретя Переяславля, он терял теперь и Новгород. Но пути Господни, как известно, неисповедимы. Неожиданно новгородцы сменили гнев на милость и решили вернуть Всеволода в город. Краткая летописная фраза — «и пакы, сдумавше, въспятиша и опять Устьяхъ» — не раскрывает причин такой кардинальной перемены в их настроениях. Возможно, ключом к разгадке является летописное известие о смене посадников во Пскове и Ладоге: «А Мирославу даша посадницать въ Плесков?, а Рагуилов? в Ладоз?» [138] .
137
НПЛ. С. 207.
138
НПЛ. С. 207.
Рис. 27. Уход Всеволода Мстиславича с дружиной из Вышгорода на Псковское княжение
Вряд ли стоит сомневаться в том, что названные бояре получили свои должности из рук Всеволода. В пользу этого свидетельствует и летописный термин «даша». Здесь, видимо, был тот случай, когда услуга предоставлялась за услугу. Мирослав и Рагуил, вероятно, сыграли решающую роль в возвращении Всеволода на новгородский престол, а тот рассчитался с ними тем, что взял в свою администрацию. Характерно, что спустя сравнительно короткое время Всеволод поменял и новгородского посадника. Вместо Петрила на эту должность был поставлен Иванко Павлович. Летопись и в этом случае употребляет термин «даша»: «Отъяша посадничъство у Петрил? и даша Иванкови Павловичю».
Потекли годы мирного сожительства князя Всеволода с новгородцами, псковичами и ладожанами. Летопись сообщает о строительстве нового моста через Волхов, возведение деревянных храмов святой Богородицы и святого Георгия, походах на Чудь и Суздаль. Все это происходило при непосредственном участии Всеволода, что летописец и подчеркивает специально. Под 1135 г. в Новгородской летописи говорится о закладке каменной церкви святой Богородицы в Новгороде на Торговище, которая была осуществлена князем Всеволодом и архиепископом Нифонтом. Ни в одном сообщении нет и тени сомнения в прочности княжеского положения Всеволода. Не слишком удачные походы на Суздаль и кровопролитные сражения со значительными потерями с новгородской стороны также не ставились ему в вину. На Ждан-rope действительно полегло много новгородцев, что достойно скорби и сожаления, но уточнение летописца, что суздальцев побито больше, как будто свидетельствует об успешности этого сражения.
Конечно, реальная княжеская жизнь Всеволода была полнее той, что отражена в летописи. Многое, наверное, не попало на ее страницы. Летопись ведь под присмотром князя, и далеко не всегда летописцы отваживались вносить в нее неприятные свидетельства. И все же предъявленные ему обвинения кажутся несколько надуманными, «сшитыми» на скорую руку.
Наверное, при Всеволоде новгородским смердам жилось нелегко. Но разве лучшим было их положение при Мстиславе? И с каких это пор новгородская (псковская и ладожская) знать стала защитницей обездоленных слоев населения земли? К тому же Всеволод не скомпрометировал себя изданием какого-либо фискального устава, ущемляющего права смердов. Скорее всего «грех» его был в другом. В 1135 г. Всеволод составил «Рукописание» купеческому братству при церкви св. Иоанна на Опоках, которое давало новгородским купцам значительные льготы и привилегии. Вскоре, однако, он издал Устав «о церковных судах... и о мерилах торговых», которым купечество ставилось под контроль новгородского архиепископа. Это, вероятно, и вызвало недовольство Всеволодом.
Что касается легкомысленного предпочтения Новгороду Переяславля, которое Всеволод проявил в 1132 г., то по истечении четырех лет мирных взаимоотношений князя и новгородцев подобное обвинение выглядит притянутым «за уши». Он ведь понес за это наказание в том же 1132
Бегство с поля боя, безусловно, не украшает князя. Но, во-первых, подобные случаи были не такими уж редкими на Руси. Победы чередовались с поражениями. А во-вторых, факт этот не зафиксирован в летописи. Можно с уверенностью утверждать, что ни в 1135, ни в 1136 г. со Всеволодом ничего подобного не случалось, так как в это время не было военных кампаний. В 1134 г. Всеволод возглавлял походы на Суздаль. В одном из них он действительно повернул с полдороги назад, но ни о каком бегстве князя летописец не говорит. Возможно, новгородцы вспомнили какой-то давний эпизод, но тогда возникает резонный вопрос: почему только теперь?
Мы не сможем объективно разобраться в новгородских событиях 1136 г., если не уясним, что они представляли собой лишь часть общерусской истории и происходили в тесной связи с событиями в других регионах, в первую очередь на юге Руси. Такой подход вынуждает нас обратить внимание на известие Новгородской летописи 1135 г., которое на первый взгляд не кажется существенным. Вот оно. «Ходи Мирославъ посадникъ из Новгорода мирить киянъ с черниговцы, и прииде, не усп?въ ничто же: силно бо възмутилася земля Руская: Ярополкъ к соб? зваше новгородцовъ, а Черниговскыи (князья. — П. Т.) к соб?» [139] .
139
ПНЛ. С. 208.
Метания новгородцев между киевлянами и черниговцами представляются по меньшей мере странными. По логике вещей, они должны были безусловно принять сторону Ярополка. Во-первых, потому что он был великий киевский князь, а во-вторых, потому что в Новгороде сидел его ставленник. Если же Мирослав не мог определиться, на чью сторону встать, значит, что-то в его политической ориентации изменилось [140] . По-видимому, уже здесь, на юге Руси, у него и его приближенных созрела мысль отказаться от услуг Всеволода. Созрела не сама по себе, а под влиянием агитации черниговских князей. Готовясь после Ярополка овладеть Киевом, они, конечно же, были заинтересованы прибрать к рукам и Новгород. Подтверждением сказанному может быть то, что после взятия Всеволода под арест в город прибыл Святослав Ольгович и занял вакантный княжеский престол. Уверенности действиям новгородцев, очевидно, придало и то обстоятельство, что Ольговичи выиграли сражение у Ярополка Владимировича в 1135 г.
140
Предположения ряда историков о противоречивости указаний Всеволода вряд ли корректно уже хотя бы потому, что они не могли поспевать за быстро меняющейся ситуацией на юге Руси.
Мы оставили Всеволода в момент предъявления ему обвинений. Как правило, в подобных случаях антикняжеская оппозиция немедленно изгоняла неугодного князя из города и посылала приглашение другому, уже ожидавшему своего часа. На этот раз в Новгороде все было иначе. Всеволод был взят под стражу и помещен в епископском дворе. Чем было вызвано такое решение новгородцев, сказать трудно. Не исключено, что епископская резиденция располагала соответствующими для таких случаев помещениями, а возможно, была избрана из тех соображений, чтобы одновременно изолировать и епископа Нифонта, который поддерживал Всеволода.
Об отношении Нифонта к новгородской «революции» 1136 г. красноречиво свидетельствует его отказ венчать Святослава Ольговича, а также запрет духовенству участвовать в его свадьбе: «В то же л?то оженися Святославъ Олговиць в Нов?город?, и в?нцася съ своими попы y святого Николы; а владыка Нифонтъ его не в?нца, ни попомъ, ии чернцмь не да на свадбу ити, глаголя: не достоить ти ея поняти» [141] .
Вместе с князем были арестованы его жена, дети и теща. Летописец уточняет, что случилось это 28 мая. Для надежности к узникам приставили стражу из 30 вооруженных дружинников, которым вменялось в обязанность стеречь их «день и ночь»: «И всадиша и въ епископль дворъ с женою и с д?тьми, и с т?щею, м?сяца майя в 28; и сторож? стрежаху въ день и нощь 30 муж съ оружиемъ» [142] .
141
ПНЛ. С. 209.
142
Там же.