Дворец иллюзий
Шрифт:
С каким-то волнением я ждала появления моей неожиданно нашедшейся сестры. Как она выглядела? Было ли ее тело сильным, мускулистым, а руки покрыты шрамами? Как она выжила в лесу? Должно быть, она была еще девочкой, когда покинула дворец. Что за ужасное преступление она совершила, что отец мог наказать ее в столь нежном возрасте? И почему она хотела поговорить со мной наедине? Наконец, возможно, я найду в ней то, чего я так страстно желала: друга, с которым можно будет пошептаться и посмеяться над разными глупостями, обменяться украшениями
* * *
Сикханди вошла легко и уверенно — словно грациозный леопард на своих мягких подушечках лап. Да, скорее вошел, а не вошла. Фраза Дхаи-ма о том, что Сикханди больше не была женщиной, оказалась сущей правдой! Я видела, что передо мной стоял мужчина, одетый лишь в белый хлопковый дхоти, повязанный на бедрах, с крепкой грудной мускулатурой и плоскими сосками, отполированными, словно медные монеты. В руках он держал лук, который прислонил к стене перед тем, как подойти ко мне. Его скулы были будто ножи. Миндалевидные глаза придавали ему вид чужеземца, что производило неприятное впечатление. На шее у него был венок из белых лотосов.
Не говоря ни слова, он протянул руки к моим щекам. Я засомневалась: он был незнакомцем, как-никак, но я все-таки разрешила ему прикоснуться к своему лицу. Пальцы его были тонкими, как у женщины, только покрытые мозолями, натертыми тетивой лука. Дрожь прошла по моему телу, когда его пальцы оказались на моей коже. Я заметила, что мы были одного роста. Каким-то образом это смирило меня с потерей сестры, которой, как предполагалось, он должен был стать.
Он улыбался, несмотря на грусть в миндалевидных глазах. Он встал на носочки, чтобы поцеловать мой лоб:
— Сестренка, — сказал он, — я благодарю тебя от всего сердца за то, что ты сделаешь для меня.
* * *
Сикханди был со мной и днем, и ночью. И вот однажды он поведал мне свою историю.
Он сказал:
— Слышала ли ты басню об осле, который укрылся львиной шкурой, и тогда все животные его боялись? Или о волке в овечьей шкуре, который смешался с другими овцами, будучи неузнанным? Иногда я чувствую и то, и другое. Обман или скрытая угроза…
Нет, я не прошу у богов перемен. Я давно потерял в них веру. Тогда я молил Якшу[7]. Он появился в небе с горящим мечом в руках. Он засмеялся, когда услышал, чего я хочу, и направил на меня меч. Боль была невыносима. И хотя мой облик был изменен, внутри я помнил, как женщины мыслят и чего они хотят.
Мне пришлось быть мужчиной, так как только мужчина способен совершить то, что я должен был сделать — убить самого могущественного из воинов.
Да, кого-то, даже более могущественного, чем Дрона.
Его имя — Бхишма ужасный. Он
Этот венок? Ты заметила, что он не вянет?! Я ношу его уже двенадцать лет. Мне было шесть, когда я нашел его на воротах дворца. Отец тогда закричал: «Что ты сделала, ты, глупая девчонка?!» Но это не было детской фантазией, как он предполагал. И что бы он ни делал, ничто не могло заставить меня снять венок. В конце концов, он изгнал меня, чтобы несчастье, которым грозил мой поступок, не коснулось его дома.
О! Он и я — отец и ребенок, как-никак! Мы оба живем ради мести.
Когда я надел этот венок, жизнь до изгнания, которую я помню лишь урывками, обрушилась на меня, словно наводнение.
Прежде всего я вспомнил свою смерть на погребальном костре: как таяло мое тело, выгорали веки, трескался череп. И вместе с этим уходило мое нетерпеливое ожидание, потому что без смерти не было бы перерождения, а без перерождения я не смог бы убить Бхишму.
Сам божественный Шива пообещал мне, что в следующей жизни я убью того, кого еще ни один человек не побеждал.
Мое имя? В том теле я был Амбой, принцессой Касии, правда, отвергнутой.
Отсюда и начинается моя история. Мы все три сестры, принцессы Касии, должны были выйти замуж. Отец организовал церемонию сваямвара[8], пригласив королей со всей земли, чтобы мы могли выбрать мужей. Я уже знала, кого выберу — короля Салву, который сватался ко мне в течение года.
Венок, предназначенный для Салвы, был у меня в руках, когда Бхишма появился внезапно, словно чума. Он захватил нас троих в свою колесницу и отвез в Хастинапур, чтобы отдать нас в жены своему младшему брату.
Когда ко мне вернулся разум и рассудок, я сказала ему, что не могу выйти замуж за его брата, так как люблю Салву.
Брат ответил, что женщина, которая в мыслях обняла другого, не целомудренна, и он не хочет жениться на мне.
Бхишма сказал: «Очень хорошо, тогда я отошлю ее обратно к Салве».
Но когда я пришла к Салве, он сказал мне: «Бхишма коснулся твоих рук. Ты осквернена его прикосновением, теперь ты принадлежишь ему».
Я ответила, что если мужчина хватает меня за руку против моей воли, неужели я принадлежу ему? И добавила, что только мне решать, чьей я стану.
В дни, когда я была опьянена любовью, словно сандаловым ароматом, я думала о Салве. Мне казалось, что я умру без него. Теперь я знаю, что женщина крепче корней баньяна, который может расти даже без почвы или воды. Салва заставил вернуться меня к Бхишме, там я и жила.
Я сказала Бхишме: «Мое счастье превратилось из-за тебя в пыль. Женись на мне, чтобы спасти хоть мою честь».
Бхишма ответил: «Прости меня. В детстве я дал отцу слою никогда не жениться. Я не могу нарушить данного обещания».