Двойная метка. Право на невинность

Сафина Анна

– Ты покраснел, брат. Не заболел ли, случаем? – кривится отец, впервые подавая голос.

Выпрямляется на собственном стуле во главе стола и поджимает губы, глядя на родственника сурово. Взгляд его красноречив, не оставляет сомнений, кто именно позвал бету и уведомил его о моем эструсе.

– Нет-нет, я просто обеспокоен судьбой нашей девочки, Аргус. И кто этот наглец, который так упорно держит нашу Алайну? Право сюзерена, щенок? Серьезно? Ты кто такой?! – переводит тему дядя и накидывается на слабое звено, по его мнению.

Он всегда

так делает, когда его загоняют в угол, и ему нечего сказать. Испытываю горечь, видя печаль отца, которую ему не удаётся скрыть. Младший брат – его позор, бремя, которое он был вынужден пронести через всю жизнь.

– Это твой дядя, сладкая девочка? – вздергивает надменно бровь Раниль и спрашивает у меня, игнорируя грубый выпад Майрена.

На его голове капюшон, скрывающий цвет волос. Вот почему дядя позволил себе эту вопиющую грубость.

– Тебе, видимо, не только зрение, брат, но и слух отказал, – усмехается мой папа, удивляя тем самым не только меня. – Алайна, как я уже сказал, моя дочь, не твоя, так что судьбу ее решу я сам уж как-нибудь. Ты можешь идти.

Кивает на лестницу, ведущую на второй этаж. Даже я понимаю, это акт пренебрежения со стороны главы семьи. Шея и лицо дяди моментально багровеют, жилы от натуги вздуваются, показывая мужской гнев. Вот только он только и может, что зло поджать губы.

– Ты прав, Аргус, – вроде бы смиряется, а затем выкидывает фортель, обращаясь к бете: – Господин Самир, вы ведь не решили ничего насчет Найды. Давайте я приведу ее, чтобы вы еще раз подумали.

После его слов воцаряется тишина. Даже я понимаю, что это уловка, чтобы законно остаться на переговорах. Меня слегка лихорадит от происходящего. Внутри всё скручивается тугим узлом страха, в животе бездонная пустота.

Бета смотрит на Майрена, затем на недовольного отца, а уже после на меня. На губах возникает змеиная улыбка, и он, продолжая удерживать в плену мой взгляд, отвечает:

– Приводи, – приказывает одновременно с кивком и кидает хитрый взгляд на Раниля, словно готовит ему подлянку.

Но выражение его глаз так быстро становится стальным и холодным, что я сомневаюсь, правильные ли сделала выводы. Дядя сияет и быстро ретируется, почти бежит, видимо, боится опоздать на кульминацию торгов.

– Шестьсот золотых, – произносит в гробовой тишине рыжеволосый Раниль.

Отец на это лишь сильнее смурнеет и поджимает губы.

– Семьсот, – с легкостью перебивает чужую ставку Самир, расслабленно откидываясь на спинку стула, словно всё уже давно решено в его пользу.

– От двухсот к семисот, господин Самир. Это большие деньги. Не лучше ли приобрести Найду в таком случае? – пытается увести отец разговор в другое русло, демонстрируя спокойствие.

Вот только я вижу, как по его вискам струится пот, а руки, сложенные на столе в замок, напряжены. Так он делает в тех случаях, когда не видит выхода из трудной ситуации.

В тот момент, когда папа предлагает сестру этому мужчине, как раз в гостиную входят

дядя с Найдой. Она сразу же впивается взглядом в бету и сияет, словно начищенный чайник. Но радость ее меркнет, когда замечает меня. После переводит взгляд на Раниля. Снова на Самира. Обратно. И замирает, притормозив на полпути. Ее зрачки расширяются, а сама она молча пялится на мужчину. Раниль напрягается, чувствую это по взбугрившимся мышцам.

– Неожиданная встреча, не правда ли? – довольно разбавляет тишину веселый голос Самира.

– Что происходит? – чует неладное дядя, кидая гневные взгляды на дочь.

Та приходит в себя и послушно садится на стул возле своего отца. Все молчат.

– Это твой третий муж, Найда? Или второй? – довольный тон беты.

Сглатываю, хлопая глазами. И наконец выдергиваю свою лапку из рук этого мужика, который сверлит агрессивным взглядом Самира. Найда же почему-то снова агрится на меня, прожигая взором, полным неприкрытой ненависти.

Глава 4. Торги за невинность

Обстановка в доме накалена до предела. Хочу уйти отсюда, скрыться, чтобы не видеть ничего и не слышать, но выбора нет. Это купля-продажа, где на кону репутация моего отца. Единственного, кого я не могу подставить и сбежать, куда глаза глядят. Отхожу на пару шагов в сторону от Раниля, дяди Лойса, но тот никак не реагирует, не поворачивает головы и не выказывает недовольства.

– Не хочешь удариться в воспоминания? Говорят, в столице у вас был бурный брак. Даже несколько кроватей сломали, – снова говорит Самир, когда никто не произносит ни слова после его предыдущего откровения насчет чужой личной жизни.

Ни мужчина подле меня, ни Найда не опровергают слова беты. Несложно сложить два и два, чтобы понять, что Раниль и моя сестра спали, ведь получается, что она была его временной женой.

– Это правда, Раниль? Ты приехал за мной? – тут же вскинула голову сестра, уже благосклонно оглядывая мужчину.

Дядя Майрен шикает на нее, чтобы не открывала рот в мужских беседах, та сразу затыкается, но переводит торжествующий взгляд на меня. Словно говорит: «смотри, какое ты ничтожество».

Отчего-то неприятно, что они были близки. Иррациональное чувство, не поддающееся объяснению.

– Между нами все кончено, – запнулся рыжеволосый, словно забыл имя моей сестры, своей бывшей временной жены.

Лицо ее перекосилось, будто под кожей двигались мышцы. Исказилось всё так, что перестало скрывать истинное лицо девушки. Я даже отшатнулась от испуга, который быстро постаралась скрыть под маской равнодушия.

Раздался смешок со стороны беты. Нет, тот тоже был рыжий, но его назвать таким язык не поворачивается: слишком матерый, взрослый. Сорок восемь. По сути, самый расцвет для оборотня, учитывая, что живут мужчины лет до трехсот. В этот момент я ощутила себя мотыльком: мимолетным, однодневным. Незначительным эпизодом в жизни долгожителей.