Двойная осторожность

Фрэнсис Дик

Я не стал возражать.

— Джейн в ярости. Она боится, что мой поступок обошелся вам дороже, чем вы можете себе позволить. Мне очень жаль.

Однако по его тону этого было не заметно.

— Она может найти кассеты и передать их мне? — смиренно спросил я.

— Когда они вам понадобятся?

— По возможности немедленно. Сегодня вечером, если это возможно.

— Гм. — Он несколько секунд поразмыслил. — Ладно. Ладно. Но можете и не ездить к нам, если хотите.

— Э-э... как это?

— У вас магнитофон

есть?

— Да.

— Джейн может прокрутить их вам по телефону. Это звучит как скрип и скрежет. Но если у вас магнитофон более или менее приличный, программы запишутся и будут нормально работать.

— О господи...

— В наше время множество компьютерных программ передается по телефону, — сказал Тед. — Или по спутниковой связи. В этом нет ничего удивительного.

Мне это казалось удивительным, но ведь я не был Тедом Питтсом. Я поблагодарил его за звонок, куда искреннее, чем он мог подумать.

— Джейн спасибо скажите, — ответил он. И я сказал ей спасибо от всего сердца пять минут спустя.

— У вас голос был такой взволнованный! — объяснила она. — Я сказала Теду, что отправила вас к Рут, потому что вы хотели проверить программы, и он застонал, а я спросила почему, и когда он объяснил, что он наделал...

Я буквально пришла в ярость. Только подумать, что вы зря истратили ваши деньги, когда всем, что мы имеем, мы обязаны Джонатану...

Ее доброта заставила меня почувствовать себя виноватым. Я сказал:

— Тед говорил, что вы можете проиграть мне настоящие кассеты по телефону... если вы, конечно, не против...

— Что вы, что вы! Нет, конечно! Я много раз видела, как Тед это делает. Они с Рут часто обмениваются друг с другом программами таким образом.

Кассеты у меня под рукой. Я заставила Теда сказать, где они лежат. Сейчас схожу, принесу магнитофон. Вы пока не вешайте трубку. Я вам их проиграю.

Я позвонил ей из кабинета, потому что к тому телефону уже был подсоединен магнитофон, и, когда она вернулась, я записал драгоценные программы на предоставленных мне Люком чистых кассетах. Может, они и не соответствовали высшим компьютерным стандартам, но я решил, что это все же лучше, чем пытаться записать новые программы поверх старых.

Касси зашла в кабинет и некоторое время слушала скрежет и вой, записываемый на пленку.

— Мерзость какая! — сказала она. Но для меня это была сладчайшая музыка. Билет в будущее, в мирную, спокойную жизнь. Во внезапном приступе оптимизма, столь противоположном мрачному настроению, в котором я возвращался домой из Лестера, я убеждал себя, что на этот раз, теперь, когда у нас есть настоящие программы, всем нашим тревогам придет конец. Выход в том, чтобы дать Анджело возможность разбогатеть, и вот наконец я смогу это сделать.

— Я отдам эти кассеты Анджело, — сказал я, — а потом мы на время отсюда переедем, всего на несколько недель, пока он не выиграет

достаточно, чтобы его жажда мести угасла. И тогда мы, слава богу, наконец-то избавимся от него.

— А куда мы поедем?

— Куда-нибудь недалеко. Завтра решим.

Когда три кассеты кончились и вой в трубке утих, я выключил запись и снова обратился к Джейн.

— Я вам очень благодарен, — сказал я. — Просто выразить не могу, насколько...

— Дорогой мой Вильям, я так извиняюсь...

— Не надо, — сказал я. — Вы спасли мне жизнь.

«Причем, вполне возможно, в прямом смысле слова», — подумал я.

— Все будет хорошо! — сказал я. Ох, не следует говорить таких вещей! Ни в коем случае!

Глава 20

Рано утром мы с Касси поехали посмотреть, как на Поле тренируют лошадей. Ей было немного холодно, несмотря на сапоги, теплые брюки и куртку-пуховку, но она говорила, что ей нравится быть на свежем воздухе, на просторе. Ее дыхание, как и мое, как и дыхание лошадей, поднималось клубами пара.

Облачка пара растворялись в воздухе и тут же появлялись снова. Чудо живого тела преображало холод в тепло.

Мы уже почти выехали из домика: упаковали одежду и все необходимое и сложили чемоданы в мою машину. Я еще захватил с собой «дипломат», в котором были драгоценные кассеты и мои деловые бумаги, и переключил телефон на автоответчик. Нам оставалось только ненадолго завернуть домой, чтобы забрать дневную почту и договориться, чтобы впредь все, что приходит на мое имя, оставляли в пивной.

Мы еще не решили, где мы будем ночевать сегодня и еще много ночей спустя. Но у нас обоих было множество друзей, к которым можно было заехать, а если обычное гостеприимство лошадников на этот раз нас подведет, то на худой конец мы можем позволить себе на некоторое время поселиться в отеле.

Я чувствовал себя куда свободнее и веселее, чем за все предыдущие недели.

Сим на тренинге был неподдельно дружелюбен, а Морт пригласил нас позавтракать. Мы с благодарностью укрылись от холода в его доме и принялись вместе с ним греться тостами и кофе, пока он вскрывал свои письма ножичком для бумаг и комментировал то, что он одновременно с этим читал в «Спортивной жизни». Морт никогда не делал одного дела, если можно было делать три зараз.

— Я попросил передавать мои телефонные сообщения тебе, — сказал я.

— Ты не возражаешь?

— В самом деле? Нет, конечно, не возражаю. А почему?

— В нашем доме временно жить нельзя, — объяснил я.

— Ремонт? — сочувственно спросил Морт, и проще всего было ответить «да».

— Звонков будет немного, — пообещал я. — Только по делам Люка.

— Конечно! — сказал Морт. Он в два глотка уничтожил вареное яйцо «в мешочек». — Еще кофе?

— Как там новые жеребята? — спросил я.