Двойная спираль
Шрифт:
Свой доклад Полинг сделал в свойственной ему эффектной манере. Слова вылетали из его уст, словно он всю жизнь проработал в шоу-бизнесе. Его модель была скрыта за занавеской, и только в самом конце лекции он гордо представил свое последнее творение. После этого, сверкая глазами, объяснил, чем же так красива и уникальна его модель -спирали. Это выступление, как и все его яркие представления, привело в восхищение молодых студентов в аудитории. Во всем
Но Жан не мог сказать, верна ли модель -спирали Лайнуса. Он не был специалистом по рентгеновской кристаллографии и не мог дать профессиональную оценку модели. Некоторым из его более молодых друзей, искушенным в структурной химии, -спираль показалась очень симпатичной. Согласно их догадкам, Лайнус был прав. Если так, то он в очередной раз решил проблему чрезвычайного значения и станет первым человеком, предложившим нечто верное в отношении структуры биологически важной макромолекулы. Вполне вероятно, он разработал новый метод, который можно применить и к нуклеиновым кислотам. Впрочем, никаких специальных приемов Жан не запомнил. Он лишь мог сообщить, что описание -спирали скоро будет опубликовано.
К тому времени, когда я вернулся в Копенгаген, журнал со статьей Лайнуса уже прибыл из Штатов. Я быстро прочитал ее и тут же перечитал снова. Большая часть материала была выше моего разумения, и я уловил лишь общий ход его рассуждений. Я не мог судить, насколько они убедительны. Единственное, что я мог утверждать наверняка, – так это то, что статья написана безупречным стилем. Через несколько дней пришел следующий номер журнала, на этот раз содержащий целых семь статей Полинга. И опять же язык их сбивал с толку и был преисполнен риторических приемов. Одна статья начиналась предложением «Коллаген – очень интересный белок». Оно вдохновило меня и побудило написать первые строчки
Я начал задумываться о том, где же мне научиться расшифровывать рентгенограммы. Калтех можно было сбросить со счетов – Лайнус был слишком велик, чтобы тратить свое время на обучение математически неполноценного биолога. Не хотелось мне и снова оказаться отвергнутым Уилкинсом. Таким образом оставался только английский Кембридж, где, как мне было известно, некий Макс Перуц интересовался структурой крупных биологических молекул, в частности белка гемоглобина. Поэтому я написал Лурии, поведав о своей новой страсти и спрашивая его, не поможет ли он мне устроиться в кембриджскую лабораторию. Неожиданно это оказалось довольно просто. Вскоре после получения моего письма Лурия отправился на небольшую конференцию в Энн-Арбор, где встретился с бывшим сотрудником Перуца Джоном Кендрю, который тогда как раз совершал долгую поездку по США. Случилось так, что Кендрю произвел отличное впечатление на Лурию; как и Калькар, он был «цивилизованным» и, кроме того, поддерживал лейбористов. К тому же в кембриджской лаборатории не хватало сотрудников, и Кендрю искал кого-нибудь, кто мог бы присоединиться к его исследованиям белка миоглобина. Лурия уверил его в том, что я подхожу как нельзя лучше, и тут же написал мне, чтобы сообщить хорошие новости.
Это было в августе, как раз за месяц до окончания моей изначальной стажировки. Это означало, что я не могу долго откладывать письмо в Вашингтон с сообщением о том, что мои планы изменились. Я решил подождать до тех пор, пока меня не зачислят официально в кембриджскую лабораторию. Всегда же что-то могло пойти не так. Мне казалось предусмотрительным откладывать неудобное письмо до личного разговора с Перуцем. Тогда я мог бы подробнее объяснить, чего надеюсь добиться в Англии. Но уехал я не сразу. Ведь я снова работал в лаборатории и ставил довольно занятные эксперименты, хотя и второсортной важности. К тому же мне не хотелось пропустить международную конференцию по полиомиелиту, на которую в Копенгаген должны были приехать несколько специалистов по фагам. В экспертную группу входил Макс Дельбрюк, и он, будучи профессором Калифорнийского технологического института, мог располагать самыми свежими сведениями о последних достижениях Полинга.
Конец ознакомительного фрагмента.