Двойная взлетная 2

Дашкова Ольга

Говорю вполне серьезно, потому что так и было, но, конечно, чуть раньше на неделю срока моего предполагаемого зачатия, но все так и есть.

Тишина продолжает висеть в кабинете, лишь слышно, как булькнул кулер. Забавные такие девчонки в отделе кадров, представляю, какие сейчас пойдут слухи, обзаведутся каждая сучка. Поверять конечно, эту чушь мало, но, а вдруг все правда?

– Так, ладно, донесешь вот по списку, заявление пока начальство подпишет. Как приказ будет готов, сообщим, придешь, ознакомишься. Кого ждешь-то?

Светлана

Семёновна улыбнулась, ну неплохая она тетка, глаза добрые.

– Не знаю пока, говорят, рано.

– Главное, чтоб здоровенький, а там уже одно из двух, покупай зеленую коляску, чтоб не прогадать.

– Спасибо.

Вышла из кабинета, поправляя плащ, по инерции снова погладила практически незаметный под ним живот. Откуда я сама знаю, кто отец? Светлана Семёновна нашла что спрашивать. Тут как с полом ребенка: одно из двух.

Над цветом коляски стоит подумать.

Я так и не удалила те два сообщения, долго смотрю на них, ложась спать, не решаясь ответить на закрытый номер. Боюсь, что мое сообщение не дойдет до абонента, а я как дура буду надеяться на ответ.

Сложно все.

Или я сама все усложняю?

Колесников под зашифрованным в моем телефоне именем Лысый звонил два раза, чаще, чем мать родная. Справлялся о здоровье, что совсем было странным, а еще намекал на то, что со мной на одном борту в Испанию летел Громов Игорь Анатольевич.

Пришлось разыгрывать удивление и божиться, что не видела и не знала.

Достал уже. А вот почему я все еще покрываю этого несносного здорового мужика с наглыми зелеными глазами и требовательными губами, не понимаю.

Семён последнее время ведет себя странно, часто где-то задерживается, но на учебу ходит, узнавала лично. Вот ему точно нужен мужик, чтобы всыпал хорошенько, а он запомнил на всю жизнь.

Медленно иду по лестнице вниз, надо бы зайти к Трофимову, поздороваться, сказать, что в моей голове наконец начал зарождаться мозг и я не такая пропащая будущая мать.

Поймала себя на том, что чаще улыбаюсь, просто так, глядя на осеннее небо, которое стало более прозрачным и начало отливать холодом. На играющих ребятишек во дворе и проходящих мимо женщин с колясками.

Тоскливо лишь видеть мужчин с детьми на руках. Или пару с беременной женщиной и так бережно, трогательно держащего ее за руку мужчину. Но я стала чувствовать, то маленькое счастье, что растет не только в моем животе, но и в груди, растекаясь по телу теплом.

– Кристина, привет.

На три ступеньки вниз от меня стоит Курапов.

Черная летная форма, белоснежная рубашка. Интересно, ему жена их гладит или любовница? Ой, да вообще все равно.

Не буду даже здороваться с ним. Крыса мерзкая.

Делаю шаг в сторону, чтобы обойти, но он не дает.

– Кристина, постой.

– Зачем?

– Послушай, я не хотел тогда.

– Чего ты не хотел?

Или вы не хотели вместе с Жанной писать на меня доносы?

– Это все было на эмоциях.

– Ой, да запихай себе в жопу свои эмоции. Хотя нет, в жопу вам даже приятно будет. Дай пройти, не опоздай на рейс, а то любовница волноваться начнет.

– Ты, как всегда, не даешь ничего сказать, затыкаешь рот, разворачиваешься и уходишь. Вот именно из-за твоего поганого характера ты и оказалась в такой ситуации.

Заебись, выходит, я во всем виновата.

Смотрю на этого молодого привлекательного мужчину, а вижу перед собой мерзкую крысу. Такой лощеный, старается казаться правильным, знает, где подлизать и подмахнуть. Так вот, чем он лучше моих мужчин, связанных с криминалом?

Ничем, он хуже их, в сотни раз.

– Дима, чего ты хочешь? Ты ведь всего добился, у тебя все есть. Мужик в полном шоколаде. – Спускаюсь на одну ступеньку ниже, смотрю теперь ему в глаза. – Жена, семья, дети, хорошая работа, любовница на борту. Ты ведь этого хотел? Только это не шоколад Курапов, а дерьмо.

– Нет, я хотел не этого. Ты ничего не знаешь и не понимаешь, – видно, как первый пилот злится, скулы бледнеют, губы поджаты, того и гляди, скажет грубость.

– Да куда мне, глупой?

– Ты беременна?

О, как быстро работает отдел кадров, молодцы девчонки. Не успела я выйти из здания, а все уже знают.

Не отвечаю, потому что слова, произнесенные его лживым языком, не должны касаться моего ребенка.

– Ответь.

– Да, я беременна.

Курапов так странно поджимает губы, отводит глаза, но снова смотрит.

– Это мой ребенок?

– Ты больной?

Не успеваю ничего больше добавить, за спиной Курапова слышится стук каблуков.

– Дима, вот ты где, а я думала, опоздаю.

Жанна останавливается рядом, на несколько секунд теряется, но сразу берет себя в руки, встает совсем близко к первому пилоту, демонстративно взяв того под локоть.

– О, Кристина, привет, слышала, ты в декретный отпуск собралась, мои поздравления.

Свои поздравления она может засунуть туда же, куда и раскаяния Курапова.

– Слушай, а ты когда? Сколько тебе? Двадцать семь или двадцать восемь? Пора, Жан, часики тикают, а с нашей работой, сама знаешь, так набегаешься, что обо всем забываешь.

На меня смотрят две пары глаз, Курапов как-то поник, Жанка – с долей любопытства и сарказма.

– А вы красиво смотритесь вместе, крыса и жаба. Надеюсь, не надо разжевывать, кто из вас кто. Одна крыса от жены свой хер пихает в кого попало, а другая слишком жадная, много хочет, но в итоге мало получит.

Не хочу больше их видеть, хочу много капучино и большой эклер. Спускаюсь дальше с гордо поднятой головой, Жанна что-то говорит, в мой адрес сыплются оскорбления, мне пофиг, не слушаю.