Двойная взлетная 2
Шрифт:
Колесников отложил карандаш, откинулся на спинку кресла и стал более внимательно рассматривать меня. В довольно приличном кабинете висел портрет президента. Светлая офисная мебель, стол, шкаф, несколько стульев, сбоку стоит массивный сейф времен Советского Союза. Привет из прошлого и лихой оперативной службы Колесникова.
Там наверняка пистолет и бутылка водки, а еще два дела в картонных папках, перевязанных тесемками, на Громова и Шульгина, с грифом «секретно». Хотя у меня размытое представление о людях
– Вам нравится ваша работа?
– Да, это была моя мечта, я шла к ней сама, ни на кого не рассчитывая и не надеясь.
– Трудно будет прощаться с мечтой. Как считаете, Кристина Сергеевна?
– Я не собираюсь с ней прощаться.
А вот это была явная угроза. Желудок сразу скрутило спазмами, с утра практически ничего не ела, только успела выпить зеленого чая и поехала на работу, нужно было проходить дополнительные инструктажи и беседу с психологом.
Впереди маячил переезд в другой район, на другую квартиру. Денег должно хватить на все, я подсчитала. Сделать очередной взнос за ипотеку, оплатить новую квартиру, грузчиков, такси.
У меня так и осталась та карта, что дал Игорь, мол, на, милая, моя женщина должна ни в чем не нуждаться. Женщина должна не нуждаться во внимании и мужской заботе, а не в показной расточительности, хотя это тоже хорошо, не спорю.
– Это тоже один из методов? Шантаж, да? Я угадала? Ваш коллега тоже любил так делать, семью мою вспоминал.
Колесников снова ничего не ответил, его взгляд напрягал, нет, я не чувствую прямой угрозы или откровенного физического интереса, в подполковнике ничего этого не было.
Тут другое – психологический прессинг. Если Рогозин делал это неумело, больше эмоционируя сам, имея, как оказалось, личную неприязнь к Шульгину, то Аркадий Петрович все делает методично, растягивая собственное удовольствие от всего происходящего.
Кругом одни извращенцы и маньяки.
– Вы очень красивая девушка.
Даже спасибо говорить не стала, достал.
– Наверное, свели с ума всех пилотов? Отбоя нет от кавалеров, это так романтично, вы – стюардесса, он – пилот.
– Нет, не особо.
– Ну да, я наслышан о ваших адюльтерах, читал лично сочинения первого пилота.
– Адюльтер был у пилота, я свободная девушка была на тот момент. Жаль, мне не дали ознакомиться, но я уже высказала ему лично все, что думаю.
Моя единственная связь с первым пилотом чисто по пьянке, когда я праздновала свой развод, вышла боком. Как и связь с пассажирами джета.
Жизнь тебя, Кристина, ничему не учит.
– Красивая, страстная, импульсивная, да вы опасная девушка.
– Мы сегодня говорим обо мне или все-таки есть определенная тема?
– У нас с вами всегда одна тема, точнее две, это Шульгин и Громов.
При упоминании этих фамилий мои несчастные мотыльки
– Но вы ведь умная девушка.
– Я так часто это слышу, что скоро на самом деле решу, что умная, но вы преувеличиваете.
– Зачем вам их покрывать? Для чего? Неужели любовь? – подполковник двигается ближе.
А вот после этого слова сердце болезненно дрогнуло, сжала ладони в кулаки, отвернулась к окну. За ним солнечное июньское утро, жара снова стоит неимоверная, но в кабинете исправно работает кондиционер, пробирая холодом до костей.
Люблю ли я их?
Не могу найти определение данному слову в контексте двоих мужчин. Разве такая любовь бывает? Но отчего так тоскливо и душу выворачивает наизнанку от боли, одиночества, а еще незнания, что с ними? Где они? Живы ли?
Молчу, не собираюсь отвечать на вопрос.
Это не его дело.
От слишком резкого парфюма мужчины начинает неожиданно тошнить, так было вчера и три дня назад. Тогда грешила на еду, сейчас – на нервы.
– Мне надо выйти, – зажимаю рот ладонью, потому что реально может стошнить прямо на его стол.
Колесников щурит глаза, ухмыляется, кивает на дверь. Что-то говорит вслед, но я не слышу, потому что быстро иду по коридору в поисках уборной.
Даже не закрыв дверь в кабинку, блюю в унитаз одного из главных правоохранительных учреждений страны. Долго не могу отдышаться, а потом, умывшись, также долго смотрю на свое бледное мокрое лицо в отражении зеркала.
Машинально опустила взгляд на живот, вцепилась пальцами до побелевших костяшек в раковину.
Нет, этого не может быть.
Я ведь предохранялась, кроме последнего раза, когда все таблетки остались в той квартире, а я была с Игорем, а потом и Артёмом совсем без защиты.
Но как же так?
Нет, к этому невозможно быть готовой, это или великая радость, или смятение и ступор.
У меня ступор.
Надо купить тест и все проверить, а потом сходить к гинекологу и все еще раз проверить. Это всего лишь нервы.
А как же полеты? Как работа?
Мысли скачут в голове друг на друга, и нет ни одной конкретной. Только не паниковать, все хорошо, сегодня, в крайнем случае, завтра все будет ясно.
– Девушка, вам плохо?
– Плохо?
– Да, вы очень бледная.
Молодая женщина в синей форме с коротко стриженными волосами, с тревогой рассматривает меня.
– Все нормально, давление упало, сейчас пройдет.
Вытираю руки и лицо салфеткой, хочу выйти на улицу, пусть на жару и в пекло, но лишь бы из этих стен.
В ту ночь и утро я была с двумя мужчинами, сначала Игорь, потом Артём. Если я действительно беременна, то от кого? Но думаю, что это не имеет большого значения, потому что ни того ни другого нет в моей жизни.