Двойная жизнь
Шрифт:
Внезапно сделавшись серьезным, он замолчал. Казалось, что, прежде чем снова продолжить, ему пришлось собраться с мыслями.
– Она разговаривала со мной о собаке, а я кивал ей в ответ. До собак мне тогда не было никакого дела! Мои родители купили щенка, но на этот раз этот пес был скорее их, чем мой. Я больше не имел к нему никакого отношения и даже толком не помню, какая у него была кличка.
– А Карину ты после этого видел? – спросила Ивонн.
– Да, я снова приехал на эту ферму. На этот раз уже без родителей. Я слонялся там до тех пор, пока Карина не вышла из дому и не поговорила со мной. Она была старше
Но ты же знаешь, как это бывает, когда ты еще молод, – со вздохом продолжил Бернхард. – Недостаточная уверенность в себе, ревность, спиртное – справиться со всем этим еще не было сил. Эти отношения развивались бурно, мы часто ссорились, и, когда у меня возникало ощущение, что Карина собралась меня бросить, я спешил опередить ее и первым поставить точку. Это представлялось мне менее обидным, чем самому оказаться брошенным. Так повторялось несколько раз, но мы снова мирились. В своей компании мы прослыли парочкой, которая время от времени ссорится, расстается, потом каждый начинает встречаться с кем-то другим, а потом происходит примирение и все возвращается на круги своя. Мы говорили о домах и участках, как это обычно делалось в тех краях, где молодые люди рано женились, да я и сам думал об этом же, и это несмотря на то, что мне конечно же хотелось дождаться до тех пор, пока не закончится моя учеба и я не подыщу себе хорошую работу.
И вот однажды, во время моего разрыва с Кариной, я узнал, что она собралась выйти замуж за одного типа из города. Меня это нисколько не задело. Она очередной раз захотела отомстить мне за то, что я расстался с ней и стал встречаться с другой девушкой. Как я уже говорил, мы довольно часто так развлекались. Но на этот раз у нее все оказалось намного серьезнее. Они и вправду поженились, а в скором времени у них родилось двое детей.
Раздавшийся на улице грохот заставил Бернхарда поднять глаза. Приятные солнечные лучи скрылись, небо заволокло тучами, и припустил ливень.
Ивонн вышла на кухню и закрыла окно. Назад она вернулась со стеклянным кувшином от кофемашины и двумя чашками в руках. Свинцовые тучи за окном настолько плотно затянули все небо, что в комнате стало совсем темно, но она не стала включать свет.
– Тут остался еще кофе. Не хочешь?
Бернхард кивнул, и Ивонн наполнила его чашку.
– Получается, что Карина не была случайной знакомой. Она и вправду что-то для тебя значила, – заметила она, снова усевшись в кресло. – Ну и когда же вы возобновили свои отношения?
– Ах, довольно скоро. В небольшом городке люди живут очень тесно, им приходится часто видеться. Нас продолжало тянуть друг к другу, и мы снова стали встречаться. Ну, естественно, тайком ото всех. Карина и не думала о том, чтобы разводиться, она сразу же в открытую заявила мне об этом. У ее мужа была своя строительная фирма, и он хорошо зарабатывал, поэтому она не хотела навредить своим детям. Наши взаимоотношения были такими, какими и должны быть: со стремлением сделать из всего тайну, ложью, нечистой совестью, ревностью, ссорами и слезами. Больше было боли, чем радости, и поэтому мы неоднократно пытались расстаться.
Карине было известно, что при разводе ее муж может потребовать право родительской опеки над детьми. И она считала это вполне справедливым. Несмотря на то что много работал, он выполнял еще большую часть работы по дому, и дети чувствовали бы себя с ним как за каменной стеной. Карина была неряшливой, ленивой и рассеянной. Для своих детей она была скорее сестрой, чем матерью. Но она очень любила их и не хотела бросать.
– Но такие взаимоотношения невозможно скрывать вечно? – недоумевала Ивонн.
– Конечно. Ее мужу стало обо всем известно, и Карина всерьез порвала со мной. Она больше не захотела встречаться, не отвечала на мои письма и звонки. Когда мне стало понятно, что на этот раз мы расстались всерьез, я даже не хотел жить.
– То есть как?
– Я напился и спрыгнул с моста на шоссе. Я был убежден, что погибну, если не от удара, то, по крайней мере, под колесами автомобиля. Это произошло зимним вечером, да еще и в гололед.
Но удивительным образом я пережил падение с огромной высоты, а водитель машины, завидев меня, успел вовремя затормозить. И с поврежденным позвоночником, сотрясением мозга и множественными переломами меня отправили в больницу, где пришлось провести пять месяцев.
– Так вот после какого несчастного случая остались у тебя эти шрамы, – заметила Ивонн. Она наклонилась и провела рукой по рубцам на его обнаженной спине.
– Я перенес множество операций, но то, что теперь могу бегать, не далось мне легко. В больнице я общался с множеством специалистов, которые все как один пытались воодушевить меня и поднять мой боевой дух: это и врачи, и инструкторы по лечебной гимнастике, и психологи. Я принял условия их игры, но втайне ото всех твердо решил повторить попытку самоубийства. Хотя мне и не удалось покончить с собой, душа моя была мертва. И только одна из медсестер заставила меня начать думать по-другому.
Ивонн сразу догадалась, кого он имел в виду.
– Ее умелые нежные руки, ее приветливый, но очень твердый голос, ее ясные голубые глаза значили для меня в тысячу раз больше, чем все избитые фразы психологов и способы лечения докторов. Именно Хелена поставила меня на ноги. Я помню, что меня окружала настоящая пустыня, и я был там совсем один. И внезапно рядом со мной появился другой человек.
Бернхард откинулся назад и с облегчением посмотрел в потолок.
– Я полюбил ее. Конечно, не так, как Карину. Эта любовь была чище, здоровее. Да, да, здоровее. Именно это слово возникало в моей голове, когда я ее видел. И это касалось как ее, которая и сама излучала здоровье, так и меня самого, меня и появившегося у меня страстного желания выздороветь и вернуться к нормальной жизни.
Во время моего пребывания в больнице мы разговаривали только о тех вещах, которые напрямую были связаны с моим физическим выздоровлением. Тем не менее мы очень сблизились. В такой ситуации это было просто неизбежно. Ведь я не мог самостоятельно даже сходить в туалет. Она делила со мной все невзгоды, и, как только меня выписали, само собой разумеется, мы продолжили встречаться. Тогда я узнал ее еще больше. Она была из хорошей семьи и всегда хотела стать медсестрой. Еще девочкой она играла со своими куклами в больницу.