Двойная звезда судьбы
Шрифт:
Харуюки моментально понял, что эта серебряная броня и есть изначальная форма Брони Бедствия.
Судьба. Шестой из Семи Артефактов. Зета. Та самая броня, что когда-то покоилась в глубинах Имперского Замка рядом с клинком Бесконечность, Эпсилоном.
Когда-то, давным-давно, кто-то успешно проник в Замок и забрал Судьбу. Но затем, «что-то» (по словам шафранового аватара — «многочисленные трагедии») исказило вид брони, превратив её в Бедствие. Как рассказывали Курасаки Фуко и Синомия Утай, Судьба была одним из «известных»
Если принять во внимание невообразимую мощь Брони Бедствия, то это казалось ещё более логичным. Выходит, что она — один из Семи Артефактов и, более того, в ситуации, когда седьмая звезда Эта всё ещё покоится на пьедестале, а Эпсилон не может проявить себя в полную силу, Броня, по сути, является самым могущественным Усиливающим Снаряжением Ускоренного Мира.
Но Харуюки призывал не её. Он пытался призвать Броню такой, как она выглядела до своего искажения.
И эта версия Брони не должна вмешиваться в его сознание. Да, она будет лишена части способностей, вроде «Предсказания Будущего», которое позволило ему с лёгкостью одержать верх над Растом Жигсо, но в этой битве оно и не нужно.
Потому что он не хотел побеждать одетого в ISS комплект Циан Пайла.
Он просто хотел донести свои мысли до Такуму, которого чувство вины загнало глубоко в пучину отчаяния. Он хотел, чтобы Маюдзуми Такуму понял, насколько Арита Харуюки верит в него, рассчитывает на него и нуждается в нём.
Ему нужен лишь один удар, наполненный всеми его чувствами. Ему нужна сила, с помощью которой он смог бы пробиться через его тёмную ауру.
Серебряная броня, словно слушая его желания, продолжала появляться. Образовав налокотник, свет продолжил двигаться к плечу.
Но…
Не дойдя до плеча, свет вдруг встретил на своём пути яростное сопротивление. Глубоко в голове послышался рокочущий рык.
Харуюки понял, что он принадлежит запечатанному в броне сознанию, зверю по имени «Бедствие». Он никуда не исчез. Он продолжает жить внутри Усиливающего Снаряжения под названием «Судьба». Попытка призвать Судьбу приводит его в ярость, и он изо всех сил противится её появлению.
Послышался скрипящий звук, и свет полностью остановился, пройдя около половины пути от локтя до плеча.
В верхнем левом углу поля зрения неуверенно загорелся текст системного сообщения.
YOU HAVE EQUIPPED ENHANCED ARMAMENT …
Эти буквы читались хорошо, но справа от них была лишь мутная дымка, в которой с трудом угадывались буквы D, S и T.
Голоса и боль стали отдаляться и, наконец, исчезли.
Короткая тишина опустилась на чёрное обугленное пространство «Выжженной Земли», в реальном мире бывшее первым этажом корпуса Б жилого комплекса. Харуюки поднял одетую в новое Усиливающее Снаряжение правую руку перед собой и крепко сжал кулак.
В следующее мгновение
Это был Циан Пайл, Такуму, и накрывавшая его аура тьмы стала ещё плотнее, чем раньше. Сквозь неё уже не видно голубого цвета его брони. Тьму разбавляло кроваво-красное свечение ISS комплекта, вживлённого в Сваебой на его правой руке.
Глаза, проглядывавшие сквозь горизонтальную щель маски, тоже светились мрачным фиолетовым светом, что некогда был голубым. Эти глаза внимательно осмотрели Харуюки. Послышался тихий голос:
— Это что, изначальная форма Брони Бедствия?
Хотя Такуму и переполняло стремлениями громить и разрушать, его знаменитая догадливость ничуть не пострадала. Харуюки тоже перевёл взгляд на новую броню на своей руке и кивнул.
— Да. Правда, я смог призвать только эту рукавицу…
— Даже это — большое достижение. Пожалуй, среди всех бёрст линкеров, поглощённых Бронёй, ты — первый, кто воспротивился её силе.
Голос Такуму звучал мягко, но отрешённо. Эхо его слов отдавало пустотой.
— Ты силён, Хару… ты знаешь, что, отдав себя во власть Брони, ты стал бы в разы, в десятки раз сильнее, но продолжаешь сопротивляться. Если бы этот паразит достался мне, он моментально поработил бы меня, и я напал бы на тебя, Ти и командира…
— Нет, Таку. Я верю, ты тоже смог бы призвать Судьбу. Более того, у тебя получилось бы призвать её целиком, — тут же ответил Харуюки, сфокусировавшись на маске Циан Пайла.
Но Такуму склонил голову, словно избегая его взгляда, и дрожащим голосом прошептал:
— Ты всё ещё не понимаешь, Хару? Я… не достоин таких слов. Я лишь старательно ношу маску… а на самом деле, в душе своей я всегда кому-то завидую и кого-то ненавижу. Я не радуюсь счастью людей, я желаю им неудач. Когда мои соперники по классу скатывались по оценкам, я злорадно смеялся. Когда другие команды кендо получали травмы, я наслаждался этим. Когда мои друзья, которых я знал с детства, стали отдаляться друг от друга… я беспокоился о них, и в то же время был рад. Вот, кто я такой. Вот, кто такой Маюдзуми Такуму!
Когда его голос сбился на отчаянный вопль, из глаз Такуму скатились несколько белых частиц. Вместе с этим окутывавшая его чёрная аура вспыхнула с новой силой, долетая аж до потолка.
Он сделал шаг, и выжженный бетон под ногой немедленно растрескался. Такуму излучал такую мощь, что Харуюки казалось, что его в любой момент может отшвырнуть ей в стену. Сопротивляясь, он вновь заговорил:
— Таку, но ведь и я ничем не лучше, — приглушив едва не сорвавшийся на плач голос, он тихо продолжил: — Я в своих мыслях проклял раз в десять больше людей, чем ты. Ты забыл, что я все эти годы постоянно завидовал тебе? Я даже Броне смог сопротивляться только потому, что моё сердце ещё чернее, чем она.