Двойная звезда

Павлов Илья П.

Возле флигеля, примыкающим к главному зданию, лежали несколько связанных стражников.

— Луц, а что у нас у всех бойцов одинаковая форма? Как вы друг друга узнаете? По лицам... смешно. Так, что тут у нас? Где они? Разойдись. Эй, за дверью, слышите меня? Кто там?

— Слышим. Вы кто? Зачем стражников побили?

— Рем, это ты десятник?

— Я, а вы... по голосу не узнаю.

— Корт Поду. Герцог ваш. Рем, помнишь мы с тобой убийцу повесили?

— Ваша светлость...

— Да. И ваших

мы не убивали, вон здесь все, просто связанные. Сегодня ваши стражники хотели меня убить по приказу Шая.

— Вот ведь... мы не причем, ваша светлость.

— Вот я и говорю, если вы не причем, то боятся нечего. Выходите. Городской стражи отдельной больше не будет. Город будут охранять дружинники. Кто из вас готов служить, хорошо служить, завтра подходите к Банну. Знаете его?

— Его-то, конечно.

— Ну, вот. Все, открывайте, опустить арбалеты.

Глава 11

Раздача слонов.

«Всем сестрам по серьгам, всем зятьям по сра...»

Гостеприимный хозяин.

У ворот замка догнал Банн:

— В доме его нет, ваша светлость. В подвале схрон был, но тоже никого. Три охранника и двое слуг, повязали всех. Один отбивался, двоих ранил, одного сильно. Пришлось из арбалета... жив, но, боюсь, что того...

— Жуть, что же вы все концы-то рубите. Плохо, Банн, плохо. Четверо убитых, четверо раненных с нашей стороны. Такими темпами мы через десяток дней закончимся.

— Как так...

— Отец, брат, два гвардейца. Умерли?

— Да.

— У тебя двое раненных, у меня один и я сам. Четверо. Плохо, очень плохо. И это все в своем городе, охренеть... плохо тренируемся...

— Виноват, ваша светлость.

— Мне надо помыться, чуть отдохнуть, после обеда всех старших военных собери, поговорим.

Мы въехали в ворота, возле хозяйственного корпуса на кого-то орал Рут, тут же стоял Орга и какой-то неизвестный в рясе. Мы спешились, все, кроме святого отца мне поклонились.

— Что за шум?

— Ваша светлость, развожу по работам, а то привыкли после обеда отдохнуть... до ужина.

— Ты скажи всем, что нахлебников тут не будет. И из замка, и из города выкину. А что, кстати, с обедом, Орга?

— Ваш еще не готов, а дружинников со слугами кормлю уже.

— Молодец, давай я пробу сниму

— Что, ваша светлость?

— Чем кормишь бойцов? Мне по чуть-чуть положи, я попробую. Столовую сделали?

— Очистили, ваша светлость. Вместо столов пока щиты на козлы положили, и лавки поставили.

— Добро, пошли.

Мужик в рясе перегородил мне дорогу:

— Ваша светлость, я бы хотел с вами переговорить.

— Вот смотри, Банн. Я приказал никого, кроме работников и дружинников в замок не

пускать. Кто это и почему он здесь?

— Я...

— В кострище головня... Во-вторых, хрен знает кто перегораживает дорогу герцогу, а гвардейцы даже в ус не дуют, а может он хочет меня прирезать? Липп, как так-то?

— Это святой отец, — начал Банн.

— Я не знаю, чей он там отец. Он даже мне не представился. И порядок для всех в нашем замке, отставить, в нашем герцогстве один.

— Виноват...

— Я устал слышать это слово. Что вы хотели, святой отец? Поговорить? Пойдемте, у меня мало времени. Орга, три порции, мне, Банну и святому отцу, ну и всем, кто не ел еще.

Толкнул дверь зала возле кухни, хлам убрали и подмели пол, но не очень. Сел у окна на лавку, кивнул святому отцу на лавку напротив.

— Я не голоден.

— А как же «преломите хлеб ваш и с друзьями, и с врагами вашими...»? Что же я буду есть, а вы смотреть? Это будет меня смущать, или вы брезгуете?

— Я...

— Вы не представились. А вот и обед, Орга, пахнет вкусно, нет, мне чуть-чуть. — В глиняной посуде, что-то среднее между миской и горшочком бултыхалась горячая похлебка, мясо, какие-то овощи и травки, кроме этого, большой кусок пресного хлеба и кубок. — Надо руки помыть, Орга, умывальники прямо здесь у двери поставьте, зашел и руки сразу помыл. Не захотел — есть не давать. И отдраить все до блеска, я же сказал.

— Сделаем, ваша светлость.

Варево было вполне съедобным, не ресторан «пять звезд», конечно, но нормально для рабочего человека. Банн с Липпом, по крайней мере, лопали с аппетитом. Я попробовал, отломил кусок хлеба и отпил из кубка сильно разбавленного вина:

— Я слушаю вас.

— Я служу святому ордену, мы...

— Имя у вас есть? — перебил я его.

— Мы обращаемся друг к другу...

— Послушай, мне наплевать как вы друг к другу обращаетесь. Здесь ко мне обращаются «ваша светлость», а я обращаюсь к собеседнику так как он заслуживает. К кому и «господин», к кому по имени, а к кому «эй, ты, суслик чумной», — слева захрюкали от смеха гвардейцы.

— Меня зовут Фор, святой отец Фор.

— Вот, видишь. Добавь еще «ваша светлость» и мы поладим.

— Фор, ваша светлость.

— Я слушаю тебя, Фор, — я подвинул свою миску Липпу.

— Я хотел бы поговорить с вами... ваша светлость, о Непостижимом, лучше в более удобной обстановке.

— А чем тебе, Фор, не нравиться обстановка? Тепло, крыша над головой, похлебка, вино в кубке, умные собеседники, — я кивнул в сторону гвардейцев, там опять захрюкали. — Ты же помнишь, как там: «Когда Непостижимый вышел к людям из Корианских болот ноги его были в грязи, но сказал он: «Не грязь тела, а грязь души, пачкает нашу жизнь...»