Двойная звезда
Шрифт:
– Я пытаюсь работать, Витя. А ты меня отвлекаешь, - с укоризной сказала она вместо приветствия, хотя сердце проваливалось куда-то глубоко-глубоко от волнения и ожидания чего-то неведомо прекрасного.
– Мы можем здесь где-нибудь спокойно поговорить?
– Здесь люди работают. Это офис, если ты еще не понял, а не клуб для встреч влюбленных.
– Тогда пойдем в машину, - не дожидаясь ответа, Виктор взял Свету под локоть и повел вниз по лестнице, не взирая на слабое сопротивление.
– Я же раздетая! Ты хочешь, чтобы я заболела?
– Я тебя согрею, идем!
– Не надо, Витя. И, пожалуйста, перестань дарить мне цветы - я же не могу их принести домой, а выбросить такую красоту рука не поднимается.
– Оставишь на работе.
– Обо мне и так уже начинают сплетничать. Если я еще начну носить шикарные букеты, обо мне вообще легенды начнут слагать, - Света убрала цветы обратно на сиденье.
– Я тебя слушаю.
– Так официально? Ну что ж, пусть будет официально, - Виктор вздохнул, внутренне подобрался, собираясь с духом.
– Я уезжаю.
У Светы словно все оборвалось внутри, стало как будто не хватать воздуха. Уезжает, как же так! А говорил, погибнет без нее. А как же она теперь без него? Как же так?..
– Когда?
– хотела сказать сухо, но голос предательски дрогнул, сломался...
– Сегодня.
Света молчала. В голове что-то бухало, это отдавался громом каждый удар сердца. Уезжает, он уезжает! Виктор тоже молчал. Он еще не знал, уедет сегодня или нет. Он просто хотел увидеть ее реакцию на его намерение. Теперь он сам испугался своих слов. А если она не попросит остаться? Ведь действительно придется уезжать! А уезжать ему совсем не хотелось...
Они молчали так уже несколько минут. Сидели, как чужие, и молчали.
– Все правильно, тебе действительно лучше уехать, - Света сказала эти страшные для обоих слова почти шепотом, как будто боялась произнести их вслух. Сердце продолжало громко ухать где-то в голове. От страха потерять ЕГО и больше никогда не увидеть, к горлу подступила тошнота...
Виктор медленно, очень медленно, повернулся к ней, желая увидеть ответ в ее глазах, не веря собственным ушам. По Светкиной щеке катилась одинокая слеза.
– Что ты говоришь, родная моя? Что ты говоришь?!
– ему стало до дрожи страшно. Никто не тянул его за язык - сам сказал "уезжаю". А она не возражает! Если он сейчас уедет, то никогда больше не увидит ее, свою Звездочку!
– Что ты говоришь?!!
Он повернулся к Светлане всем корпусом, взял ее лицо в свои ладони и долго смотрел на свою Лану. Она же боялась взглянуть на него, боялась не выдержать, сдаться и пасть в его объятия НАВСЕГДА! Виктор нежно утер ее слезу поцелуем. Снова посмотрел в родные глаза, и снова не смог встретиться с любимой взглядом.
– Посмотри на меня, - но Светка упорно отводила взгляд в сторону.
– Лана! Посмотри на меня! Посмотри мне в глаза и скажи, что я должен уехать!
Светка продолжала молчать, глядя в сторону.
– Посмотри на меня, - Виктор начал тряс ее за плечи.
– Посмотри на меня! Лана! Лана!
У Светы потемнело в глазах, в ушах шумело то ли сердце, то ли еще что-то. Стало совсем плохо. "Хоть бы не упасть в обморок!", успела подумать она и отключилась.
Жарко. Пляж. Песок. Противно пищит комар. Звон все громче и назойливее. Света открыла глаза. Незнакомая комната. А где пляж? А, это был сон! А комар? Ведь звон продолжается и сейчас, когда она проснулась.
– Лежи, родная, лежи, - Виктор сидел на краю кровати и обтирал ее лицо мокрым платком.
– Как ты меня напугала. Лежи, солнышко мое, отдыхай.
Светка поняла: обморок. Опять проклятый обморок. Вот откуда противный звон. После обморока всегда так, по крайней мере, у нее. С ней и раньше такое бывало.
Впервые это случилось от страха. Ей было тогда чуть больше двадцати. Чтобы устроиться на работу, в то время надо было обязательно пройти медкомиссию. А для этого необходимо было сдать кровь из вены на анализ, так называемый RW, реакция Вассермана. Почему-то она этого страшно боялась. Накануне вечером, когда мать пыталась ее успокоить, доказывая, что это совершенно не больно и не страшно, у Светки разыгралась настоящая истерика. Ночью она не могла заснуть, в картинках представляя себе, как ее нежную беленькую ручку будут зверски прокалывать толстой иглой, и как эта толстая игла будет с треском разрывать ее плоть... Но делать нечего, и утром, чуть живая от страха, она отправилась сдавать пресловутый анализ. На удивление, это действительно оказалось вовсе не больно. Опытная медсестра ловко, с первого раза, попала в вену иглой без шприца, подставила вместо него пробирку так, что та держалась без ее помощи между иглой и Светкиной рукой, и отошла, занятая собственными делами. Света, как завороженная, наблюдала, как в проеме иглы взбухает шапкой густая венозная кровь, и тяжелыми вязкими каплями не капает, а, как гуашь, стекает по стенке пробирки. Сколько раз потом Светлане приходилось сдавать кровь из вены, но ни разу больше вместо шприца медсестры не использовали иглу и пробирку. А тогда, в тот первый раз, все происходило, как во сне: кровь густой волной укладывалась слоями на дно пробирки, не сразу растекаясь на поверхности, а еще какое-то время сохраняя форму капли. Так стекает с ложки мед и сгущенное молоко, и эта картинка завораживает, и хочется смотреть еще и еще, и невольно начинаешь выводить густой струей рисунок, наблюдая, как медленно и плавно он растекается в общей массе. Если мед и сгущенка завораживали, то кровавые художества буквально гипнотизировали, и Света просто не могла отвести взгляд от этой картины. Уже потом ей сказали, что нельзя смотреть, как течет кровь, что не все выдерживают это зрелище. Но это потом, а тогда Светка вышла из кабинета с согнутой в локте рукой, придерживая ватку в месте прокола, на полусогнутых от пережитого страха ногах и присела на край диванчика здесь же, в коридоре районной поликлиники. Рядом с ней сидел какой-то старый дед, ожидавший своей очереди в процедурный кабинет. Света смотрела на светло-зеленую стенку напротив и удивлялась, почему вдруг стенка становится серой, а потом темнеет, и почему-то звенит в ушах... Очнулась она оттого, что ей приснилось, что ей жарко, будто она лежит на пляже в очень неудобной позе, что все смотрят на ее задравшуюся юбку... Открыв глаза, она увидела склонившиеся над ней чужие, совсем незнакомые лица. Какая-то бабулька вздыхала: "Совсем белая...Надо же, такая молодая!" Света тогда даже не поняла, что это говорят о ней. С тех пор подобное повторялось несколько раз. Обычно это происходило после сильного волнения или испуга. Пару раз она теряла сознание в ванне, попарившись, как следует, пару часиков. Но ничего подобного не было уже много лет. И где она находится? Ведь плохо ей стало в машине, значит, и очнуться она должна была там же, ведь обморок длится всего лишь несколько минут...
– Витя, - слабым голосом позвала Светлана.
– Я здесь, родная моя! Я здесь, любимая, - легонько поцеловал ее в губы.
– Поспи, солнышко. Я никуда не уеду, не бойся, роднуля моя!
– Витя, где я?
– Светка пыталась поднять голову и оглядеться, но то ли она была слишком слаба, то ли Виктор не позволял ей этого сделать - ничего у нее не получалось, голова словно приросла к подушке.
– Ты у меня в гостинице. Спи.